После разговора с Роули Лилит еще долго мерила шагами каменный пол адской крепости. Длинные рыжие локоны, спускающиеся почти до бедер, она заплетала в нетугую косу и откидывала назад, но спустя мгновение волосы снова освобождались из плена, рассыпаясь по плечам и спине, такие же строптивые, как и она сама. Демоническую форму Лилит принимала, лишь когда выходила из крепости в город, предпочитая при Грегоре все же оставаться в человеческом обличье.
События «Дахштайна» еще ярко горели у нее в мыслях, ведь казалось, что это было буквально вчера. Ее отказ служить Дьяволу, закрытие врат под отелем, добровольная передача сил и жизни, чтобы спокойно умереть и в посмертии стать свободной.
Она вспомнила, как пару дней назад открыла глаза в спальне дома Фауста. Растерянная, не понимающая, что произошло и как там очутилась.
– Лилит! – Надрывный шепот коснулся ее щеки, и она резко дернулась в сторону, а уж после посмотрела на того, кто это произнес.
Дэниэль Фауст. Мальчишка возмужал и повзрослел. Хмурые складки протянулись от носа к губам, будто он совершенно разучился улыбаться. Глаза стали холоднее, лишь непослушные кудри все так же обрамляли лицо, давая понять, что прежний Дэн никуда не делся.
Интересно, это небытие так играло с сознанием или она попала в Ад, и Фер Люций предает ее своим любимым пыткам?
– Ты настоящий? – хрипло спросила она, и он тут же кивнул, а затем протянул ей стакан с водой. – Где Грегор?
На это Дэниэль скорбно поморщился, и еще до его ответа Лилит поняла, что не увидит Ниотинского в мире живых. Подождав, пока она допьет, Фауст заговорил. И чем больше он рассказывал, тем сильнее злилась демоница.
– Грегор. Я хочу его увидеть, – тоном, не терпящим возражений, потребовала Лилит.
– Мы не можем его вызвать, он не стал демоном.
– Тогда пройдем через лазейку Аластера!
Она помнила, что ушлый демон сделок использовал щель, которая осталась после закрытия врат в Гоуске. Отпиралась эта щель между мирами его личным гримуаром.
Лилит откинула одеяло и, покачиваясь, встала. Оглядела помещение: спальня дома Фауста претерпела ремонт, но вид из-за тонкой занавеси она бы не спутала ни с каким другим. Карлова площадь с рядом домов пастельных оттенков, которые прижимались друг к другу, словно старые возлюбленные, да блестящая пражская брусчатка, по которой сновали машины.
Затем она поймала свое отражение в массивном зеркале напротив кровати. Шелковая бордовая пижама, тонкий стан, лицо с янтарем глаз и длинные рыжие волосы. Лилит нахмурилась, испытывая противоречивые чувства: ослепительную злость на Фауста и одновременно малую толику радости оттого, что снова жива.
– Это мое тело?
Дэниэль ласкающим взглядом прошелся от ее голых ступней до лица, а потом ответил:
– Да, по заклинанию небытие вернуло тебя целой.
Он шагнул к ней, провел рукой по плечу, поглаживая, а после легко коснулся ее ладони, намереваясь переплести пальцы, но Лилит высвободила кисть и отошла, все сильнее злясь на него, на себя, на Роули и даже на Грегора за то, что так скоро после ее смерти он ушел из мира живых.
– Ты не понимаешь, что вы наделали!
– Прекрасно понимаю. Я вернул тебе долг. Я вернул тебя!
– Зачем ты это сделал, Фауст?
– Ты говорила, что мы достойны второго шанса.
Она внимательно вгляделась в его лицо: была ли это одержимость ею или он считал себя обязанным, должным после того, что она отдала все за закрытие врат? Его грозовые глаза теплились надеждой, а уголки губ тянулись вверх, когда Дэн смотрел на нее. Лилит подавила злость и ответила, стараясь вложить в слова всю убедительность мира:
