– Почему они сердятся? – спросил Пабло.
– Потому что мы загораживаем им дорогу.
Она хотела выйти из машины, но отчаяние вдавливало ее в сиденье. Водитель поднял голову.
– Выходите же! – раздраженно сказал он. – Вы что, не слышите, как гудят? Помогите мне подтолкнуть машину.
Они вышли.
– Идите назад, – сказал водитель Саре, – и толкайте получше.
– Я тоже хочу толкать! – пискнул Пабло.
Сара уперлась в машину и, закрыв глаза, в кошмаре толкала изо всех сил. Пот пропитал ее блузку; сквозь закрытые веки солнце выкалывало ей глаза. Она их открыла: перед ней водитель толкал левой рукой, упираясь в дверцу, а правой крутил руль; Пабло бросился к заднему буферу и с дикими криками уцепился за него.
– Не растянись, – сказала Сара.
Машина вяло катилась по обочине дороги.
– Стоп! Стоп! – сказал водитель. – Хватит, хватит, черт побери!
Гудки умолкли: поток восстановился. Машины шли мимо застрявшего автомобиля, лица приникали к стеклам; Сара почувствовала, что краснеет под взглядами, и спряталась за машиной. Высокий худой человек за рулем «шевроле» крикнул им:
– Выблядки!
Грузовики, грузовички, частные машины, такси с черными занавесками, кабриолеты. Каждый раз, когда мимо них проходила машина, Сара теряла надежду – Жьен еще больше удалялся от них. Потом пошла вереница тележек, и Жьен, скрипя, продолжал удаляться; затем дорогу покрыла черная смола пешеходов. Сара спряталась у края кювета: толпы наводили на нее страх. Люди шли медленно, с трудом, страдание придавало им семейный вид: любой, кто войдет в их ряды, будет на них походить. Я не хочу. Я не хочу стать, как они. Они на нее не смотрели; они обходили машину, не глядя на нее: у них больше не было глаз. Гигант в канотье с чемоданом в каждой руке задел автомобиль, как слепой ударился о крыло, повернулся вокруг своей оси и, шатаясь, пошел снова. Он был бледен. На одном из чемоданов были разноцветные наклейки: Севилья, Каир, Сараево, Стреса.
– Он умирает от усталости! – крикнула Сара. – Он сейчас упадет.
Но он не падал. Сара проследила глазами за канотье с красно-зеленой лентой, которое легкомысленно раскачивалось над морем шляп.
– Берите чемодан и добирайтесь дальше без меня.
Сара, не отвечая, вздрогнула: она затравленно, с отвращением смотрела на толпу.
– Вы слышите, что я вам говорю?
Она повернулась к нему:
– Но ведь можно подождать проходящую машину и попросить канистру бензина? После пешеходов будут еще автомобили.
Водитель нехорошо улыбнулся:
– Я вам не советую даже пытаться.
– А почему нет? Почему бы не попытаться?
Он презрительно сплюнул и некоторое время не отвечал.
– Вы же их видели? – наконец сказал он. – Они толкают друг дружку в задницу. Так с чего бы им останавливаться?
– А если я найду бензин?
– Говорю же вам, не найдете. Вы что, думаете, они из-за вас потеряют свой ряд? – Он, ухмыляясь, смерил ее взглядом. – Будь вы красивой девчонкой и будь вам двадцать лет, но я молчу, молчу.
Сара сделала вид, что не слышит его. Она настаивала:
– Но если я все-таки достану?
Он с упрямым видом покачал головой:
– Не стоит. Я дальше не поеду. Даже если вы достанете двадцать литров, даже если сто. Баста.
Он скрестил руки.
– Вы отдаете себе отчет? – сурово сказал он. – Тормозить, заноситься на повороте, включать сцепление каждые двадцать метров. Менять скорость сто раз в час: это значит загубить машину!
На стекле были коричневые пятна. Он вынул платок и заботливо их вытер.
