Мирослава под столом больно пнула Наполеонова в лодыжку, он ойкнул, моргнул и скорректировал:
– В смысле, мы питались чем ни попадя.
Второй удар туфлей был более ощутимым, Наполеонов попытался отодвинуться вместе со стулом, но не рассчитал и свалился.
Морис бросился на помощь, но Шура уже выбрался из-под стола и заявил:
– Одна сплошная сухомятка и ведро чая.
После чего он отскочил от стола и почесал ушибленную лодыжку.
– Если ты будешь лягаться, – проговорил он обиженно, – то я не спою песню.
– А ты сочинил новую песню? – сразу заинтересовалась Мирослава.
Он кивнул.
– Тогда я быстренько сбегаю за гитарой.
Она вернулась почти мгновенно.
– И даже не запыхалась, – вздохнул Шура, беря из её рук гитару. Уселся поудобнее, пробежал пальцами по струнам, едва касаясь их. Остался доволен звучанием и запел вполголоса:
В марте очи с поволокой…
В марте золото мимоз.
И не кажется далёким
Привкус первых вешних гроз.
В марте верится, что скоро
Будет полон мир чудес!
И раскинется, как море,
В зелени весенней лес.
И любви хмельная брага
Прикоснётся вдруг к устам,
Мира божьего все блага
Отдадутся щедро нам.
В марте очи с поволокой…
В марте золото мимоз.
В марте верится, что скоро
Будет полон мир чудес!
У Маши болела голова, вчера она долго не могла уснуть и выпила чуть ли не полпачки снотворных таблеток. Делать этого, скорее всего, не стоило. В голове гудело, и была она непомерно тяжёлой. Машина бабушка Вера Петровна Версеньева в подобных случаях говорила – голова, как пивной котёл.
Вспомнив любимую бабушку, Маша слегка повеселела. И тут же её мысли перескочили на маму. Мама Маши болела уже больше года. Врачи не говорили ничего определённого, только как-то странно жались и прятали глаза.
Машу это очень пугало. Едва окончив школу, она, одержимая идеей найти достойную работу, приехала в этот город. Девушка была уверена, что сможет заработать на самые дорогие лекарства для мамы, хорошее питание и постарается отправить её на лечение за границу.
Но вот она здесь уже второй месяц – и никакой высокооплачиваемой работы. Предлагают работу курьера, разносчика рекламы, уборщицы, приёмщицы в химчистке и прочие вакансии, на которые не хотят идти местные жители.
Вчера она ходила на кастинг в модельное агентство, но её даже до просмотра не допустили, отказали сразу на собеседовании. Почему – не объяснили.
А охранник намекнул, что такие молоденькие девчонки, как она, приезжие и без образования, зарабатывать могут только в массажных салонах.
Маша по простоте душевной сказала, что она не умеет делать массаж, а он засмеялся и объяснил ей, что к чему. После чего Маша убежала оттуда без оглядки.
«Какой ужас, – думала она, содрогаясь от отвращения, – стать проституткой, лучше уж в Волге утопиться».
Придя домой, она долго плакала, а потом напилась снотворного.
Раздались тихое постукивание по стеклу с той стороны и воркование. Это голуби прилетели на завтрак. Маша сама приручила их, томясь от одиночества в чужом городе. А так хоть живые существа рядом.
Она достала из целлофанового мешочка городскую булку, купленную накануне, раскрошила её, открыла окно и высыпала крошки в деревянный ящичек, который прикрутила проволокой к окну. Птицы сразу же накинулись на угощение, толкаясь и громко воркуя.
«Вот и все мои друзья в этом городе», – подумала Маша, разглядывая голубей.
Она подошла к столу, взяла свой старенький сотовый телефон и уже начала набирать свой домашний номер, но передумала.
