– Макс! – угрожающе процедила Кошкина и ломанулась в кусты, но уже буквально через несколько секунд выскочила назад и бросилась к Рыжему: – Я тебя урою, придурок!
Увернуться он не успел, Яна с размаха влепила ему по лбу тетрадью, которую по-прежнему держала в руках.
– Сейчас тут точно труп будет. Но уже настоящий. Твой.
– Яна! Яна! Успокойся! – попыталась остановить ее Настя.
Демид уверенным шагом направился к зарослям, бесстрашно полез в кусты по Кошкиным следам. Тогда и Соня не стала ждать, нырнула следующей, даже ветки не успели сомкнуться.
Взгляду открылась крошечная выкошенная полянка, на краю которой рядом с полуразрушенным постаментом лежала поверженная временем статуя пионера с барабаном, висящим на уровне живота, и с гордой и оттого совершенно нелепой и неуместной улыбкой на бледных губах.
– Идиот, – пискнула за Сониной спиной Силантьева, которая тоже решилась пройти.
Славик стоял, немного ошарашенный, а вот Киселев улыбался и тихонько бормотал себе под нос:
– Ну лежит же. Человек. И неживой.
Скорее всего, он тоже в этом участвовал.
Вот же дураки безмозглые! И ведь сыграли без сучка без задоринки, со всеми эмоциями и репризами.
Наконец-то выбравшись из кустов, Дмитрий Артемович, сдвинув брови, принялся выговаривать Рыжему:
– Максим! Так не шутят. Заканчивай уже со своими приколами. А если бы кому плохо стало?
А Настя разбиралась с Кошкиной. Но не ругала, что та могла покалечить Рыжего (да они бы все сейчас его с удовольствием покалечили), а с пристальным вниманием рассматривая тетрадь в ее руках:
– Яна, что это у тебя?
– Дневник, – честно ответила та, но покрепче прижала тетрадь к животу, явно не собираясь отдавать.
– Твой? – снова спросила Настя, прищурившись.
– Нет, мы тут нашли, – растерянно выложила Валя. – В том корпусе, – и указала в нужную сторону.
Соня прекрасно видела, что у Насти просто руки чесались забрать у Кошкиной дневник, как следует рассмотреть, полистать. Но что-то ей все же мешало: может, излишняя правильность, может, сомнения. А Яна, легко считав ее интерес и невозмутимо пялясь прямо в глаза, демонстративно приподняла нижний край футболки и засунула тетрадку за пояс джоггеров.
Судя по взгляду Насти, сейчас той гораздо больше, чем раньше, хотелось отобрать у Кошкиной дневник. Она еле сдерживалась, чтобы не схватить Яну за шиворот, не встряхнуть, рассчитывая, что тогда тетрадка сама вывалится. Но и Кошка выглядела так, что сразу становилось ясно – она не отступится и, если понадобится, будет царапаться и кусаться, но добычу не отдаст.
– У нас там каша сгорит! – опомнился Дмитрий Артемович. – Опять останемся без обеда. Или придется заново готовить.
Настя вскинулась, посмотрела на него, а Кошкина, воспользовавшись моментом, отошла, поддела под руку Валю и вдвоем с ней прогулочной походкой двинулась к столовой. Тогда и инструкторша, еще пару секунд неподвижно постояв на месте, заспешила спасать тушенку и гречку.
Каша, между прочим, вышла очень даже вкусной, особенно на фоне того, что горячего они давно не ели.
Мыть посуду в качестве наказания за дебильные шуточки поручили Киселеву и Рыжему. Кошкина, прихватив тетрадку, сразу улизнула подальше от посторонних глаз, даже подружку не позвала. Соня увязалась за ней.
Интересно же, что там еще написано и как понять эти слова про дичь.
Яна ее прогонять не стала, и Соня рассказала ей про найденную беседку. Там же их точно никто не увидит – тихо, спокойно, со стороны вообще не заметить. Кошкина благосклонно кивнула, потопала следом.
