– Она была очень хорошим человеком, – Кендалл отвернулась, чувствуя комок в горле, – очень добрым. – Она в упор взглянула на старшего брата. Будучи пять футов десять дюймов[4] роста, она смотрела на него снизу вверх, и это ее коробило.
Да какого черта? Какое ей до него дело? Этот болван ничего не значит. Амелия уже умерла, а у нее своя жизнь. Она возвращается к себе, и пусть они делят дом как хотят.
Нет, это не совсем так. Не все они идиоты, только один.
– Что ж, меня ждет работа, – сказала она, – приятно оставаться.
– А чем, вы, кстати, занимаетесь? – снова подал голос Эйдан.
Она не сразу ответила, мысленно ругая себя за это, но, скажи она им всю правду, они могли бы решить, что она авантюристка, наживающаяся на людских слабостях.
– У меня кафе и магазин подарков. А теперь, если позволите…
– Мисс Монтгомери, – остановил ее Джереми, вопросительно улыбаясь, – мы тут ничего не знаем. Если бы вы могли уделить нам пару минут и провести нас по дому, мы были бы вам бесконечно благодарны.
– Пожалуйста, – поддержал брата Зак.
А старший брат лишь пристально смотрел на нее.
Она глубоко вздохнула.
– Ну хорошо, входите. Мы, так сказать, в фойе. – Она отошла от двери, показывая и объясняя. – Это парадная лестница, слева – танцевальный зал, гостиная, столовая – там на стене висят семейные портреты, посмотрите, если вам интересно. Направо – кухня. Этой кухне уже сто лет, последний раз, я боюсь, ее ремонтировали лет пятьдесят назад. Внешне все обшарпанное, но конструкция, в общем, крепкая. Внизу, под нами, – большой подвал, наверху четыре спальни, на чердаке – кладовые и мансарда. Прекрасный дом на самом деле. Есть еще не меньше дюжины других построек, в разном состоянии. Первая кухня, конюшня, коптильня и помещения для рабов. А на самом деле… – Она хотела продолжить, но осеклась, вспомнив, что уже рассказала им все основное.
Теперь ей пора уходить, это, в конце концов, их дом.
Наверняка они будут его продавать. В лучшем случае его купит какой-нибудь фонд по сохранению памятников старины.
– На самом деле что? – вдруг переспросил Эйдан.
– Ничего, ничего… к дому не имеет отношения. Уверена, у вас все будет в порядке.
– Нет, правда, что вы хотели сказать? – вмешался Зак. Такой улыбкой можно убить, подумала она.
Он был чертовски красив, а также уверен в себе, но без тени самодовольства.
Она передернула плечами.
– Амелии было страшно. В конце. Во время Гражданской войны здесь произошла ужасная трагедия, и она… ей слышалось разное по ночам, ну, она и боялась. Вот почему я оставалась с ней.
– То есть она боялась привидений? – Ей показалось, что Эйдан готов презрительно фыркнуть. Большой, грубый самец, которому неведом страх.
– На каждой приличной плантации есть дом с привидениями, верно? – улыбнулся Джереми.
«Двое младших – приличные люди, – думала она. – Этого следовало ожидать». Так ей и говорили. Ее друг Винни, работавший у нее в кафе, иногда играл с ними в группе и рассказывал, что они талантливые гитаристы и хорошие ребята.
Кендалл пожала плечами, чувствуя неловкость.
– У этого дома богатая история. Ваша семья была почти уничтожена во время войны. – После недолгой задумчивой паузы она продолжала: – И не только война была виновата. Были и другие события. Другие смерти. В 1890 году владелец плантации увлекся одной из горничных. Говорят, она была потрясающе красива – изумрудно-зеленые глаза и шоколадная кожа.
