– По пять капель, – обнадежил он меня, плеснув коньяку в маленькие пузатые стаканчики. – Поверь, у меня еще дел невпроворот. Чисто символически. Обещаю!
Повинуясь шефу, я отпил немного и был приятно удивлен букетом: такой коньяк грех закусывать, надо будет взять на заметку.
– Ну, слушай! – начал Дементий Григорьевич свой инструктаж звучным баритоном, образующимся у него после принятия горячительной жидкости.
По словам шефа, время от времени прикладывающегося к бутылке, все действительно выходило просто. Прилетел, передал, переночевал, улетел.
И потом, хоть развеюсь немного, подумалось мне, вспомнившему кстати, что квартира моя пуста.
– Когда мне лететь, Дементий Григорьевич?
– В понедельник. Сегодня у нас пятница. Проведешь дома уик-энд и – вперед. Билеты тебе уже заказали, командировочные получишь сегодня. А сами документы здесь, – шеф подал мне пластиковую папку. – Придешь к себе – ознакомься с материалами, чтобы быть в курсе дел.
Отличник вышел из-за стола и чуть меня приобнял, дыхнув коньячным амбре.
– И есть у меня к тебе личная маленькая просьба. Там один дружок мой тебе посылочку передаст, довези, пожалуйста, хорошо?
– Доставлю, не беспокойтесь.
– И будем на связи.
– Само собой.
Он пожал мне руку, и я почти трезвый покинул его гостеприимный кабинет.
Пообщавшись с шефом, я решил ковать железо, пока горячо. И на обратном пути зашел к бухгалтеру Люсе. Полное имя Люсьена, возраст бальзаковский, не замужем. Должности у нас были равнозначные, и командовать мной у Люсьены Дмитриевны не получалось, а хотелось очень. Вот и стала она захаживать в кабинет одинокого шефа по семь раз на день, а сама под видом охмурения Отличника, пыталась взять бразды правления центром в свои цепкие ручки. В ее планах было много чего завлекательного. В частности, перенаправление скудных финансовых потоков в нужное ей русло. А ваш покорный слуга, как золотая рыбка, должен был быть у нее на побегушках. Согласно предлагаемой ею реорганизации центра, местных сотрудниц следовало частично сократить и частично перевести на полную самоокупаемость. На наше общее счастье, товарищ Отличник, имевший где-то в дебрях блочных Мытищ жену и двоих детей старшего школьного возраста, быть охмуренным, естественно, не отказался, но дальше дивана в своем кабинете Люсю не пустил. За что ему была от всех сотрудников большая благодарность. Предпринятая Люсей попытка, выдать желаемое за действительное и немного покомандовать, повлекла за собой немедленную жесткую выволочку при всех. Тогда обиженная бухгалтер решила отыграть назад и лишить нашего шефа скромного холостяцкого удовольствия. Отличник тотчас же произвел демарш, посадив на должность секретаря и девушки за всё тридцатилетнюю мулатку Эллу, наполовину русскую, наполовину красавицу. Русского письменного языка Элла не знала и писала с грубейшими ошибками, часами болтала по телефону, иной раз могла потерять нужную бумагу. Однако наблюдать за тем, как она поливает цветы в свисающих с потолка кашпо, было все равно, что приобщиться на мгновение к прекрасному. Все мужчины, случайно присутствующие при этом событии, благоговейно замирали с написанным на лице блаженством, не исключая и меня.
Люсьена проиграла по всем пунктам. Поделом. Теперь она вела себя тише, зато заделалась ужасной бюрократкой. Но к бюрократизму нам было не привыкать.
Люсьена Дмитриевна Гобнина всем улыбалась одинаково приветственно. Как по мне, так одинаково фальшиво. Она, наверное, полагала свои руки красивыми и носила платья и блузы без рукавов. И сегодня на ней была кофточка, оставлявшая руки голыми. Среди строгой офисной мебели ее наряды смотрелись очень контрастно. По-видимому, Люся не оставляла надежды вернуть себе место на диване.
