А Лида была всему свидетелем, ее те события затронули по касательной.
– Ну, что? – сказала Лида, когда объявили посадку. – Держись и не скучай! Звони почаще. Договорились?
– Безоговорочно! Ты же меня знаешь, я не пропаду и не потеряюсь. Лучше не обо мне беспокойся, а о собственном здоровье, за ним следи. Питание, отдых, фильмы смотри, книги читай!
– Список напиши и перешли, – засмеялась Лида. У стойки мы обнялись, целомудренно поцеловались, и жена пошла на посадку. У дверей она обернулась и помахала мне рукой. Когда самолет Эйр Франс оторвался от взлетной полосы и стал быстро уменьшаться в размерах, я допил третью чашку кофе и покинул аэропорт.
На душе у меня было немного тоскливо и одиноко, как-никак, после ее отлета, Лида, естественно, занимала все мои мысли, пока я ехал из аэропорта в город. Жена в свое время окончила институт культуры, театральный факультет. Преподавала в школе искусств актерское мастерство. В общем, натура творческая и привыкшая к обожанию, но с характером цельным и твердым. Я влюбился в нее сразу и всерьез, о чем до сих пор ни разу не пожалел.
По пути из аэропорта я заглянул в посольство и захватил пакет, о котором толковал вчера Колюня. Сам он выглядел, как можно было догадаться, помятым, с нездоровым цветом лица. Алкогольный же аромат нельзя было отбить даже большим количеством жевательных резинок, запихнутых им в рот. Он вышел меня проводить, и мы покурили в сторонке возле посольского гаража.
– Доктор зовет завтра на вечеруху, – сказал Колюня. – Ты теперь у нас холостой. Придешь?
– Меня никто не приглашал.
– Да ладно, я тебя приглашаю. Сергей Сергеевич так и сказал: «Увидишь Сидорова, зови». Так, что?
– Хорошо, если ничего не случится.
– Да, что у нас тут может случиться? Здесь, кроме переворотов, вообще ничего не случается.
– Типун тебе на язык.
К нашему центру я подъехал к одиннадцати часам. Днем ворота у нас открыты, и я сразу проехал во двор, поставил форд в гараж и направился к центральному входу. Обычным днем у нас не то, чтобы многолюдно, но люди всегда есть. Я прошел в холл мимо отсалютовавшего мне охранника, кивнул секретарю Элле и, чтобы не надоедать шефу, передал ей пакет для вручения в его собственные руки. А сам уединился в своем кабинете, сел за стол и включил ноутбук, чтобы заняться наконец делом. Но долго поработать мне не пришлось, минут через двадцать зазвонил внутренний телефон. Я снял трубку.
– Валентин, зайди ко мне, – сказала мне трубка голосом начальника.
Дементий Григорьевич Отличник, руководитель нашего центра, был представительным, даже я бы сказал, вальяжным мужчиной немного за пятьдесят. Не говоря уже о редкой и запоминающейся фамилии, мой шеф был интересен и другими своими качествами. Его отличал всегда тщательно выбритый подбородок и постоянный легкий спиртовой аромат. Помните? «Офицер должен быть чисто выбрит и слегка пьян». Это точно про него. Всем другим видам одежды он предпочитал рубашки поло навыпуск и льняные брюки свободного покроя, которых он имел четыре штуки, причем разных цветов, и носил по неделе каждые. Поэтому среди сотрудников вошло в моду называть недели по цвету его брюк: белая, серая, зеленая и оранжевая. Замечу, что порядок ношения он на моей памяти никогда не менял. Эта неделя была зеленой.
Прошлое господина Отличника представлялось мне несколько туманным. По его собственным словам, начинал шеф с военного института министерства обороны СССР и далее служил там, куда посылала Родина. Чаще всего она посылала его в страны Юго-Восточной Азии, если судить по тому, как хорошо Отличник знал тамошнюю национальную кухню и тамошние языки. Выправка у Дементия Григорьевича была отменная, манеры весьма обходительные, английский он знал превосходно, а вот французский значительно хуже, но я об этом уже говорил. Зато он мог изъясняться еще минимум на пяти восточных языках.
