Уэзер ехала быстрее, чем он ожидал. Другие снегоходы какое-то время назад промчались по канаве, и там образовалось что-то вроде тропы, засыпанной выпавшим за день снегом. Впрочем, настоящей дорогой назвать это было нельзя. Убийца налетел на холмик, заросший болотной травой, и снегоход неожиданно подбросило в воздух. Он вцепился в руль.
В другое время, когда он мог бы видеть, что происходит, такой полет привел бы его в восторг, но сейчас Убийца чуть не свалился на землю. Он плюхнулся на сиденье, снегоход дернулся и закачался под ним. Уэзер опережала его на пятьдесят ярдов. Вновь обретя контроль над машиной, Убийца сдвинул рукоять акселератора вперед, набирая скорость, и помчался по рыхлому снегу, по верхушкам маленьких кустиков, по невидимым кочкам, чувствуя, как стучат зубы, когда он налетает на очередное препятствие.
Снегоуборочная машина проехала по шоссе чуть раньше вечером, и справа мимо Убийцы проносились неровные насыпи. Он сдвинулся еще больше влево, понимая, что жесткая, неровная поверхность сугробов непременно приведет к тому, что он вылетит из седла. Впереди, совсем рядом, маячили задние огни джипа Уэзер. Убийца постепенно догонял ее. Он мчался так быстро, что не успел бы затормозить в пределах луча света своих фар, и понимал, что, если впереди окажется дерево, он врежется в него.
Едва он подумал об этом, как увидел какой-то холм; впрочем, он сразу понял, что это куча сена, которое бросили в канаву, чтобы защитить землю от весенней эрозии. Снег превратил ее в идеальный трамплин для снегохода. Убийца совсем не хотел прыгать, но времени объехать препятствие не оставалось. Он крепко сжал руль и взлетел в воздух.
Снегоход тяжело, точно бомба, рухнул на землю, подскочил на месте, и его занесло по более мягкому снегу в левую сторону. Убийца попробовал вывернуть вправо, но неудачно. Он въехал на правый склон к сброшенному с дороги снегу, попытался сдвинуться левее и съехал вниз, на дно, пропахав длинную борозду.
Получилось.
Его трясло. На мгновение Убийца подумал о том, чтобы прекратить погоню, но он был уже так близко. Он сжал зубы и помчался вперед, нагоняя свою жертву. Тридцать ярдов. Двадцать…
Уэзер посмотрела в зеркало заднего вида и увидела фары снегохода, который ехал очень быстро. Даже слишком. Ненормальный. Она улыбнулась, вспомнив безобразие, творившееся в прошлом году по всему округу. Пересечения дорог для снегоходов и для обычных машин были помечены знаками в форме ромба с нарисованным на них снегоходом. Очень похоже на знаки, предупреждающие об оленях, только без слов. По всему округу Оджибве кто-то при помощи распылителя с черной краской написал на знаках со снегоходами: «Перекресток идиотов». Все было сделано очень аккуратно, с использованием трафарета. В течение недели каждую ночь находили несколько испорченных знаков. Газеты много писали об этом.
«Дэвенпорт».
Она вспомнила его лицо, плечи, руки. Он производил впечатление немало повидавшего человека, держался настороженно, как будто ему причинили боль. Он нуждался в помощи, но при этом был жестким, как кремень. В его присутствии Уэзер терялась, почти лишалась дара речи и при этом чувствовала, что ей хочется заинтересовать его. Но вместо этого большая часть того, что она ему говорила, звучала почти оскорбительно. «Постарайтесь никого не пристрелить».
Господи, неужели она это сказала? Уэзер прикусила губу. Почему она так себя вела? Пыталась произвести впечатление? Когда Дэвенпорт смотрел на нее, ей казалось, что он видит ее насквозь. И ей это нравилось.
