Он посидел несколько минут на бревне, положив ружье на колени и свесив голову на грудь, и погрузившись, как казалось, в некие расчеты. У него родилась мысль – некий план, потребовавший больших умственных усилий.
– Я приду на это свидание, – снова заговорил Ричард сам с собой, явно приняв решение. – Я встречусь с ней под магнолией. Кто способен предвидеть перемены, совершающиеся в сердце женщины? В истории есть у меня царственный тезка, один английский король, который был горбат, безобразен и, по его собственным словам, сделан «небрежно, кое-как и в мир живых отправленный до срока»[13]. На него лаяли собаки, как на меня собака Клэнси некоторое время назад. Этот царственный Ричард ухаживал за женщиной, мужа которой умертвил. И не просто за женщиной, но за гордой королевой. И не просто ухаживал, но и покорил. Это должно ободрить меня, тем более что я, Ричард Дарк, не калека, не горбун, не урод, что может подтвердить не одна девушка на Миссисипи. Пусть Хелен Армстронг не менее горда, чем королева английская, а между тем у меня есть средство смирить ее. Мой план так же ловко задуман, как и план моего венценосного тезки. Пусть Бог или дьявол увенчают его таким же успехом!
Произнеся это богохульство, он встал и посмотрел на часы.
– Половина десятого, – пробормотал он. – Свидание назначено на десять. Мне не успеть вернуться домой, а потом в лес Армстронгов. Да и какой смысл идти домой? Переодеваться нет резона. Она не заметит дырочки на моем сюртуке, а если б и заметила, не заподозрит, что это проделано пулей. Надо идти: нехорошо будет заставить ждать эту милую особу. Ее счастье, если она встретит меня приветливо, но горе ей, если прием окажется дурным. Если так, я ее прокляну! Случившееся приготовило меня к любому из исходов. Так или иначе, я отплачу ей за холодный отказ. Бог свидетель, отплачу!
Он уже направился прочь, но решил еще раз убедиться, точно ли помнит время, указанное Хелен Армстронг для свидания в письме к Клэнси. После безумного оборота, который приняли события после его знакомства с посланием, у него в голове все путалось.
Дарк опустил руку в карман, где хранились письмо и фотокарточка – он убрал их туда после, того показал умирающему и насладился убийственным эффектом. Совершив этот дьявольский поступок, Дик был настолько переполнен торжеством, что сунул бумаги в карман впопыхах, небрежно.
И теперь их там не оказалось!
Дарк обыскал все карманы, но тщетно. Проверил подсумок для пуль и мешок для дичи. Но не обнаружил ни письма, ни фотографии, ни даже жалкого клочка бумаги. Украденное послание с вложенным в него портретом исчезли.
Перерыв все, что мог, вывернув карманы наизнанку, Ричард вынужден был признать, что драгоценные бумаги утрачены. На миг это обескуражило и огорчило его. Куда они делись? Он мог выронить их во время бегства через лес, а мог оставить на мертвом теле.
Не стоит ли вернуться и поискать их?
Ну уж нет! Дарк не отваживался на это. Лесная тропа казалась ему теперь слишком мрачной, слишком одинокой. На краю зловонной болотной заводи, под сенью зловещих кипарисов ему мерещился призрак убитого им человека!
Да и чего ради возвращаться? Что такого было в этом письме? Ничего, что могло бы скомпрометировать его. В таком случае какая надобность отыскивать пропажу?
– Провались пропадом это письмо, с фотокарточкой вместе! – воскликнул Дик. – Пусть сгниют оба! Я, верно, где-то их обронил, в грязи или среди кустарников. Неважно где. Важно оказаться в назначенный час под магнолией и встретиться с Хелен. Там решится моя судьба, к добру или к худу. В первом случае я и дальше стану верить истории про Ричарда Плантагенета, во втором случае Ричарду Дарку не будет до этого короля никакого дела.
