Вопреки огорчению, которое вызвало это обстоятельство у полковника и старшей его дочери, младшая обрадовалась ему. Дело в том, что среди сверхкомплектных пассажиров на «заднеколеснике» оказался человек, с которым она была знакома. И не просто знакома, но и танцевала. И не просто танцевала, но с удовольствием, причем с таким, что воспоминания о том вечере остались у нее одними из самых сладостных и никогда не выходили у нее из головы.
Особой, произведшей на нее столь неизгладимое впечатление, был молодой плантатор по имени Луи Дюпре. Луизианец по рождению, а стало быть, креол. При этом без примеси африканской крови, иначе он не мог бы считаться настоящим креолом[20]. Английскому читателю постоянно приходится напоминать, что в так называемых креолах нет негритянской крови.
Ни единой ее капли не текло в жилах Луи Дюпре, иначе Джесси Армстронг не танцевала бы с ним на балу в Натчезе, а ее отец, даже будучи банкротом, не позволил бы дочери общаться с ним во время поездки на пароходе по Ред-Ривер.
А так никаких возражений от бывшего миссисипского плантатора не последовало. Луизианец был ровней ему по части положения, а в плане богатства теперь превосходил. Причем в сотни, тысячи раз, потому как Луи Дюпре владел обширнейшими угодьями на берегах Ред-Ривер, а его полевые и домашние рабы исчислялись сотнями, это без учета стариков, больных и детишек, которые больше съедали, чем нарабатывали.
Если в присутствии Дюпре полковник Армстронг острее чувствовал свое пошатнувшееся положение, то в случае с Джесси все было иначе.
Луи Дюпре нашептывал ей сладкие речи, уверяя, что не только его земли, дома и рабы находятся в ее распоряжении, но также сердце и рука их владельца. Он повторял то, что уже сказал ей на балу в Натчезе – пылкая натура креола побуждала его облекать чувства в слова.
Теперь, на рассекающем гладь воды пароходе, луизианец повторил свое предложение, более настойчиво добиваясь ответа.
И ответ был «да». Прежде чем «Натчезская красавица» успела пройти пятьдесят миль от устья Ред-Ривер, Луи Дюпре и Джесси Армстронг признались в любви друг к другу. Руки их соединились, губы встретились, а уста дали клятву никогда впредь не разлучаться. Путешествию, начатому по Миссисипи, предстояло продолжиться по реке жизни.
В своем случае влюбленные могли не опасаться препятствий: строгие родители не стояли на их пути к счастью. Смерть обоих родителей давно освободила Луи Дюпре, и он в такой же степени был господин самому себе, сколько и множеству своих рабов.
С другой стороны, выбору Джесси Армстронг никто не мешал, потому что она сделала хороший выбор. Ее отец если не дал уже согласия, то готов был с охотой это сделать.
* * *
Пароходы с машиной «высокого давления», плавающие по рекам западной Америки, имеют очень мало сходства с длинными, низкими судами, бороздящими океаны. Миссисипские суда похожи на дома в два этажа высотой, а нередко и в три, если считать рубку для лоцманов и штурманов. Корма их закруглена, а надстройка, овальная в плане, обычно выкрашена в белый цвет; по верхнему ярусу – каютной палубе – идут вдоль бортов ряды окон с венецианскими ставнями изумрудно-зеленого цвета. Эти окна выполняют также роль внешних дверей, ведущих в каюты. Через внутренние двери можно попасть в главную каюту, называемую «салон», который тянется почти во всю длину судна. Двери из узорчатого стекла разделяют салон на три части. Дамские апартаменты размещаются на корме, посередине находится обеденный зал, а в третьем, носовом отделении располагаются контора клерка и «бар», где пассажиры-мужчины курят, пьют и слишком часто предаются азартным играм. Узкая галерея, фута в три шириной, опоясывает всю надстройку, образовывая балкончики для кают. По краю ее идет ограда, так называемый релинг, мешающий неосторожным пассажирам свалиться в реку. Располагающаяся поверх всего этого крыша, известная как «ураганная палуба», выполняет роль навеса, защищающего от солнца.
