Завывающий ветер прячется в окнах, пустых и слишком тёмных. Струйный закат запечатал небеса, сковав облака за звёздной пеленой. Слабый налёт давнишнего присутствия на ночных улицах. Забытая ткань реальности.
Парень идёт вдоль долгой стены, а из черноты неба чуть сыплются дождевые капли. Вся кровь выливается наружу (куда-то)… Парня зовут Кирилл. И он сейчас никуда не спешит.
Пронзительные сновидения раскрылись, подобно цветастым «бутонам» калейдоскопа…
Сидел один в квартире, когда вдруг началось. Мерзкие звуки доносились из-за окон, назойливое бряканье – со всех сторон из-за стены. Тогда я встал, вооружился и приготовился к самому худшему из всего странного.
Сначала проворные поганцы стали крепиться к потолку. Разрядил ружьё в люстру, вооружившись фоткой отца. Мозг с кровью капал безжалостно для зверской технички, подрядившейся убраться в квартире. Убрал её сам… Когтистую руку с цепкими пальцами, вылезающую из-под кровати, прибил к полу гвоздями.
Ящики рождали ящериц-ныряльщиков из своих кубических утроб. Сокрытый кошмар блестел повсюду, будто высранные слоном брильянты. Расчётливые звёздочки рябили за окном, выходящим к солнцу (если день и если ясно). А дальше пришла правда…
Правда о том, что правды нет. И мы живём внутри огромного торнадо планетарных масштабов. Что умный значит хилый. Что закат красив даже в деревнях. Что деньги равно сиськи. Что солнце лучше греет через лёд. Что смерть стоит денег. Что дожди легко пережидать с лицом, раскрашенным слезами. Что никто не переплюнет сумасшествие в пускании слюней. Что темнота сплетает кокон размером с галактику из чёрной материи. Что любой город лишь скопище строений, обнесённых лесом. Что перестать приставать к официантке является едва ли не единственным способом получить свободу сразу для двоих. Что можно сказать, подумав про жизнь и про это?
Пора переходить в другую комнатёнку сновидений… Мне, Котову, теперь придётся пройти по бетонной полосе вдоль берега реки. Там рядом ещё дом есть, заброшенный и старый. Кстати, множество параллельных мыслей вплетаются в мой мозг из памяти чужих людей.
Я вот тут девушку любил. Которая красива красотой секса, а не просто очаровательна в качестве типичной подружки. И что? Была единственной, а стала одной из… Любовь как изысканная подделка. Слабая сладость сияет слишком эффектно. Утилизация желаемого невероятно осмысленна.
Долгие коридоры, другие дома… Девушки-близнецы заискивающе смеются, улыбаются мне обоюдно. Милейшие создания. Мне легко обнимать их обеих.
Сотканные сторожевые псы смелеют при каждой перестановке фигурок. Срезанные лица используются в качестве половых тряпок. Сутулый выходит через приятную арку, его взгляд расскажет о многом (но точно не всем). Граница мира почти ощутима. Видна даже некая щель (а Фрейд немножко отдыхает)…
– Какие-то лакмусовые сопли, вам не кажется? – мой собеседник, являясь в быту классным специалистом по болезням, которые передаются через поцелуй, смотрит мне во взгляд, и сновиденческая пуля происшествий влетает в бар, проскальзывает мимо нас двоих, врезается в стекло окна, пробив его, мелькает среди автомобилей на проезжей части под синеющим небом, вгрызается в череп полубезработного чувачка, раздающего флаеры, летит дальше, раскидывая мелкие частички человеческой крови, разбрызгивает содержимое «тыквы» светловолосой дурнушки, по инерции прорубается через автобус, приканчивая водителя плюс пассажиров, двигаясь точно переходящий приз, грохается о стену банка, но не прекращает свой гибельный путь, а, наоборот, набирает обороты, раскидывая повреждённых прохожих, уничтожая прочий сброд просто ради удовольствия, надёжно сокрытого под металлической оболочкой-кожей. Она летит, она точна, она безжалостна, она всё видит, она достанет кого угодно… И вдруг пуля осознаёт, что она – со смещённым центром тяжести. Оказывается, ей многое было неизвестно, но уж дальше она всё (и всех) наверстает…
