Следы борьбы украшают не каждого мужчину, но такого, как Максим, ничто не могло испортить. Влажные каштановые волосы взъерошены, будто он только что принимал душ. Черная спортивная форма и куртка, в которой я видела его однажды на тротуаре, несомненно шли ему к лицу. С каждым шагом он все ближе, и я могу разглядеть, что в пару к синяку на его сухих губах сияет кровавая трещина.
Рефлекторно я преграждаю ему дорогу. Вот блин. Я думала об этом всего лишь секунду, засмотревшись на опухшие губы, а тело зачем-то решило незамедлительно действовать. Стрельцов тут же останавливается. Я смотрю в кофейные глаза, пытаясь понять, как теперь он ко мне относится после инцидента. Равнодушно? Ненавидит меня? Или просто предпочитает делать вид, что ничего не было?
Зачем я остановила его? Винить некого, сейчас меня никто не толкал. Стрельцов сует руки в карманы спортивных штанов и в ожидании смотрит на меня, склонив голову набок.
— Что-нибудь скажешь? — несколько грубо торопит он меня.
Отмерев, я неуверенно шепчу:
— С… Спасибо.
Студенты затихают. Все эти хищные взгляды обращены только в нашу сторону, в ожидании новой жирнющей сплетни. Максим, кажется, замечает гнетущую тишину и сотни глаз, обращенных ему в спину.
На секунду он смотрит в пол, а затем медленно наклоняется к моему уху. Вздрагиваю, смакуя и переживая этот миг, пока его теплое и ровное дыхание касается моего лица, как божья благодать.
— Отвали от меня, хорошо?
Его голос сладкий, как клубничное мороженное, но слова ранят хуже пуль. Мои глаза расширяются. Зрачки панически бегают, пытаясь подсчитать, сколько людей наблюдают эту сцену в данный момент.
Выпрямившись, Максим смотрит на меня еще раз и, с ничего не выражающим лицом, двигается дальше. Стою на месте, как приросшая, и пыхчу от злости. Студенты перешептываются.
Немного погодя, поток возвращается к привычному движению, а я позволяю себе рвануть в общежитие, чтобы скрыть внутри этих стен свой позор.
Быстрыми и тяжелыми шагами поднимаюсь по лестнице и направляюсь в комнату сто двадцать четыре.
Я с грохотом захлопываю за собой дверь и швыряю сумку на кровать. Обеспокоенная Аня, что сидит за столом и делает задание, оборачивается ко мне.
— Что случилось?! — спрашивает она, выпучивая в удивлении глаза.
— Ни черта не случилось! — рычу я, манерно сбрасывая с себя джинсовую куртку и садясь на кровать, пытаясь перевести дыхание и совладать с нахлынувшими эмоциями.
Аня молча наблюдает за моими манипуляциями и ждет, когда я немного остыну.
— Я хочу умереть! — вырывается стон из моей груди, и я хватаюсь обеими руками за голову.
— Почему? Что произошло?
— Господи… — пищу жалобно, демонстрируя собственное негодование.
— Ну что? — как можно тише произносит Аня, продолжая пытливо наблюдать.
— Стрельцов! — все что могу произнести я и то открываю, то закрываю рот от изумления.
— Что он натворил? — хитро улыбается Аня.
— Что ты улыбаешься? Вот что?! — вспыхиваю я. — Он только что опозорил меня. Я хочу умереть…
— В смысле «опозорил»?
Перемещаю руки на лицо, закрывая волосами глаза, и падаю на кровать, словно камень.
— Только что при всех в коридоре он меня послал куда подальше.
Аня пододвигает стул к моей кровати и с все еще непонятной для меня улыбкой начинает смотреть так, словно ожидает подробностей.
— Что значит «послал»? Ты что, приставала к нему?
Я подрываюсь с места с выражением лица: «Ты что такое несешь?»
