– Прости. – Тут же его губы стали мягкими, даря множество невесомых поцелуев. – Ты меня с ума сводишь… не хотел… ранить.
Я дернула головой, уворачиваясь от его губ и попутно натягивая на себя простыню, чтобы хоть немного прикрыться. Крон чуть отстранился, давая мне больше пространства, и взял мое лицо в ладони, рассматривая припухшие губы. Как только он начал склоняться ко мне, я дернула головой.
– Не уклоняйся… позволь. – Что-то было в его тихой просьбе, выражении лица, всей напряженной позе, что я замерла, не уклоняясь, но настороженно наблюдая, как он медленно склоняется ко мне. Его руки держали мое лицо нежно, я могла бы вырваться, но с колотящимся сердцем не могла и пошевелиться. Не знаю, что страшнее, эта его нежность или те моменты, когда он теряет контроль над собой.
Он подул на ранку, а потом осторожно коснулся ее. Почему-то именно это прикосновение я почувствовала особенно остро. Близость его тела, дыхание на моем лице и трепетно-бережный, извиняющийся поцелуй заставили меня окаменеть. Я не знала, как реагировать на интимность происходящего, потому что именно это прикосновение было в сотни раз интимнее, чем все его поцелуи до этого.
– Ты нужна мне, – тихо выдохнул он мне в губы, лишь едва касаясь их. – Хочу засыпать, держа тебя в объятиях, просыпаться и видеть тебя. Люблю твою улыбку, твой смех, но ты так редко смеешься. Почему? – Его губы сдвинулись влево и теперь вырисовывали узоры на моей щеке. – Научи, как сделать тебя счастливой? Как прогнать тревогу из твоих глаз? Я все для тебя сделаю.
«Верните меня домой», – хотелось сказать мне, но не думаю, что он это хотел услышать.
– Я хочу одеться.
Он отстранился, и его взгляд прошелся по моим обнаженным плечам и остановился на груди, на которой я сжимала простыню, натягивая ее повыше.
– Рия, девочка моя. – Его рука скользнула мне в волосы и чуть потянула за них вниз, запрокидывая мне голову и заставляя прогнуться. – Меня печалит, что ты так же далека от меня, как и в первый твой день здесь, и до сих пор не позволяешь приблизиться к себе. Как бы я хотел знать, что ты чувствуешь.
– Мне жаль, – произнесла я, прямо глядя на него. Меня достали его игры со мной и перепады настроения. Эти резкие переходы от ярости к нежности лишали последнего самообладания. – Жаль, но я очень сильно люблю Шерридана, в моем сердце лишь он. Только рядом с ним я чувствую себя на своем месте, а с вами… лишь чувство неловкости… и стыда за то, что пусть и невольно, но предаю мужа.
– И у меня нет шанса? – Он заглядывал мне в глаза, ища ответа.
Шанса на что? На чувства? Они целиком отданы Шеру. Мне действительно было неловко из-за его прикосновений и того, что я не одета. Пусть я и его Кьяри, но для меня он чужой мужчина и ближе за это время не стал. Не мой, и этим все сказано.
– Тогда мне тоже жаль, – с некой толикой горечи и сожаления произнес он, так и не увидев в моих глазах того, что искал. Я не успела понять, что он имел под этим в виду и чем мне это грозит, как он приказал: – Спи!
Я пыталась сопротивляться приказу, но накатила тьма, и последним ощущением ускользающего сознания было то, как мое обмякшее тело прижимает к себе Крон. Кажется, мы вернулись к тому, с чего все начиналось.
