Дежурный терапевт Хлынов мгновенно оценил обстановку и бросился набирать до боли знакомый номер. Последствия ночного хорового пения трудно было даже себе представить. Инсульт и инфаркт рисовались, как некое спасение от утреннего доклада на планёрке у главного врача.
В телефонной трубке что-то буркнуло и щёлкнуло. С остервенением, не отрывая пальца от диска, Хлынов опять лихорадочно стал накручивать номер. Он с ужасом понял, что только один лишь человек во всем городе способен открыть стальные двери морга. Необходимо было разбудить Василия Тихоновича и во что бы то ни стало заставить его приехать в больницу. Неординарность обстановки требовала неординарных поступков и слов:
– Василий Тихонович, – закричал в трубку Хлынов, – Ты зачем пьяного Петровича вскрыл?!
– У, хым – ответили на том конце провода.
– Мы его в секционном зале положили на каталку, чтобы он быстрее в себя пришел от холода.
– М-мы хы…
– Мне жена Анатолия по телефону всю голову пробила, где её Ермилов?!
– И где? – спросили с опаской.
– Да у тебя на столе! Ты зачем ему рубашку, брюки и ремень разрезал? Что, не мог раздеть?!
– Хватит тебе так неостроумно шутить – прозвучало с нарастающей тревогой.
– Да какие … шутки?! Менты двери морга выбили, журнал изъяли с твоим заключением: «Вскрытие показало, что Анатолий Петрович Ермилов умер от вскрытия». Они тебе сейчас явку с повинной оформляют! Приезжай мигом на свой арест! – продолжал беззастенчиво врать Хлынов.
Больница уже полностью проснулась и напоминала растревоженный улей. Всем было интересно знать, что это за праздник отмечают усопшие. Мнения разделились, но большинство изумлённой «публики» всё же благосклонно отнеслось к обрушившемуся на них концерту потусторонних солистов. И только в реанимации никто не спорил и не хвалил удивительно звонкие голоса ночных гостей морга.
– Цыганка гадала, цыганка гадала, цыганка гадала, за ручку брала… – оглушительно неслось в ночной прохладе. Как будто сама русская душа рвалась из многовекового плена в бесконечную даль туда, где на водной глади Седого Дона россыпью блестят бесчисленные звёзды Млечного Пути.
Источники: архивы Westminster Abbey Museums (Лондон); музей Рипли Believe It or Not (Копенгаген); библиотека в Sala degli Indirizzi (Ватикан); Institut du monde arabe (Париж); манускрипты библиотеки Ивана Грозного.
Не распевал ли ты дьявольские песни, и не
участвовал ли в плясках, придуманных
язычниками, которых обучил дьявол, и не пил ли
ты там и не веселился ли, отбросив все
благочестие и чувство любви, как бы в восторге
от кончины ближнего твоего? Не гадал ли ты
на книгах или на табличках, или на псалтырях
и евангелиях, или на чем-то подобном? Не имел
ли ты ближнего своего…
Poenitentiarius («Пособие» священника
средневековой церкви)
Пролог: «Дорогой друг, если ты не историк, не пушкинист, не литератор и не поэт – пройди мимо и не путайся под ногами учёных, всю свою жизнь положивших на поиск Истины! Тебе не суждено разобраться в обстоятельствах, изложенных на этих священных страницах.
Представленные в этой статье факты и доводы с огромным любопытством изучают многие известные европейские светила. Здесь, дорогой друг, место только одарённым, масштабно мыслящим личностям, историкам, имеющим дар заглядывать в самую глубь веков и в будущее, останавливать или вспять поворачивать время. «Go with God!»
Изучение любого исторического документа представляет собой сложную задачу, предполагающую активное вторжение и вживание в его структуру, смысл, специфику формы и содержания, язык и стиль. Мастерство пушкиноведа заключается, в том числе, и в умении своевременно, правильно и точно ставить вопросы и давать на них ясные ответы.
