* * *
Несколько дальше (дом №12) стоит затейливый Дом книги, бывший дом купца Павлова, построенный во второй половине девятнадцатого века. Это один из старейших книжных магазинов государства, он был открыт сразу же после революции, в 1918 году. А путеводители по городу времен социализма радостно вещали: «С утра до вечера к Дому книги, что на Большой Советской, подходят автобусы, книжные автолавки, тяжелые грузовики с контейнерами. На машинах короткие надписи: „Книги“, „Смоленский книготорг“. За день оборачивается по нескольку вагонов книг… В магазине-распространителе функционируют три отдела: внемагазинной работы, ассортиментной работы, „Книга – почтой“. Отдел внемагазинной работы ведает всеми киосками, имеет на предприятиях, стройках, учреждениях и в учебных зданиях большой актив книгонош и общественных распространителей литературы».
Сегодня, разумеется, от той книжной империи почти ничего не осталось. Зато вырос выбор книг, что, в общем-то, немаловажно.
До революции же это был весьма своеобразный торгово-жилой комплекс. На первом этаже господин Павлов разместил магазин мод, на втором – собственную просторную квартиру, на третьем – квартиры для своих приказчиков.
* * *
За Домом книги, на соседней улице Коненкова, замыкая улицу Козлова, возвышается смоленский Вознесенский монастырь, основанный в шестнадцатом столетии государем Василием III.
В 1692 году эта обитель сыграла главную роль в одном почти мистическом событии. Царь Петр I прибыл в Смоленск на казнь стрельцов, устроивших мятеж. Казнить отступников решено было на площади рядом с монастырем. Сигнал – взмах белым платком – должен был дать Измайлов, царский ординарец.
Приговоренные и палачи стояли на своих местах. Народ толпился в нетерпении. Однако же Измайлов не махал платком. Он, в свою очередь, ждал приказа царя. А его все не поступало.
Тогда игуменья монастыря девица Марфа, осенив себя крестным знамением, направилась в покои государя. Петра она нашла сидящего недвижно и о чем-то отрешенно размышляющего.
– Государь! – сказала Марфа. – Небесное правосудие дало тебе и силу всепобеждающую и радость Божественную. Смягчи гнев свой, прости слабых и дай новую жизнь обреченным на смерть. Милосердием соплетается венец небесный, милость хвалится на Суде; Бог, Отец любви и милосердия, осенит главу твою щитом непобедимым.
Петр прекрасно понимал, что церковь, в общем-то, на стороне стрельцов и против его смелых государственных реформ. И что смирение девицы Марфы вынужденное, не слишком искреннее. И Марфа все это тоже понимала – и про себя, и про церковь, и про трезвые мысли Петра. Словом, девица рисковала не на шутку.
Однако Петр ответил неожиданно:
– Любезнейшая мать моя! Ты отдала мир и покой моему сердцу!
И тотчас же приказал Измайлову вместо того, чтобы махать платком, объявить о прощении, дарованном Богом и Государем.
Царь впоследствии признался, что во время пребывания в Смоленске ощущал томление души, грызение горести и прочие, не слишком свойственные Петру эмоции. Думал – может быть, действительно, помиловать их, дураков. Но сам решиться на такой поступок не мог, требовалось некое движение внешнего мира.
Каковое и осуществила матушка игуменья.
* * *
Монастырь был закрыт в 1929 году. Но еще в 1922 году в прессе появилась примечательнейшая заметка под названием «Зашевелились»: «Тунеядцы Смоленского Вознесенского монастыря, отошедшего согласно декрету СНК по установлению Смолгубисполкома Смоленскому Государственному университету подняли голову. Считая себя собственниками монастырских построек, они принялись дружно снимать планы домов-келий без ведома администрации Университета… Они уверены, что по составлении ими планов за ними будут признаны дома-кельи, построенные на территории монастыря за народные деньги».
