Я надломил небольшой кусочек сыра и положил себе в рот. «Немного солоноват и на зубах скрипит, словно резина», – сделал я заключение, будто эксперт по еде. Конечно же, мне не приходилось есть что-то подобное. Мой ужин всегда состоял из первого и второго, и ко всему ещё горячий кофе, а тут такое.
– Ну и гадость! – возмутился я, тщательно пережевывая сыр.
С трудом проглотив так называемый сыр, я открыл молоко. Оно было холодным. На удивление молоко оказалась очень вкусным, с лавашем пошло как надо.
После того, как я закончил с ужином, я надел пыльные калоши, которые мне принес Салман, и вышел на улицу. Я набрал в легкие побольше воздуха и шумно выдохнул. Я огляделся. Поблизости никого не было. Я направился к выходу. Но как только я подошел к калитке, которая едва держалась на одной петле, меня окликнул Салман. Я не спеша обернулся на голос. Он махнул мне рукой. Тут же мне в голову пришла мысль убежать. Но куда? Я даже не знаю, в какую сторону мне мчаться. Несколько секунд я раздумывал, но все же решил подойти к Салману. Он сказал, что сейчас пригонят овец и ему нужна моя помощь, чтобы загнать их. Мы прошли к длинному кирпичному строению, которое было огорожено металлическими прутьями. От всего этого я был далек, я не понимал, для чего здесь эти постройки. В моей жизни не приходилось видеть ничего подобного.
– Это кошара, – пояснил Салман. – Здесь живут овцы, а с другой стороны коровник. Тебе туда не нужно ходить. Там свой чабан.
Я сделал вопросительное выражение лица, так как слово «чабан» для меня не знакомо, и тогда я уточнил:
– Кто это?
Салман усмехнулся и воскликнул:
– Пастух. Ты что первый раз слышишь это слово?
– Первый раз, – ответил я, не меняя мимику на лице. Я уверен, этим словом он назовет меня.
Мы подошли к воротам и распахнули их. Долго ждать не пришлось, вскоре появились овцы. Их было очень много. Они надвигались на нас, словно черная туча, оставляя после себя плотный занавес пыли. Я хотел сосчитать, но сбился уже на десятой. Они бежали кучкой, перемешиваясь друг с другом, издавая привычный для себя звук: «Бее».
После того, как пыль немного рассеялась, в ней проявился силуэт. Это и был пастух, или, как пояснял Салман, «чабан». Мужчина лет пятидесяти, в рваной одежде и с темной кожей. Он плелся позади стада, едва перебирая ногами. Он был худощав, словно у него рахит. Я хотел подойти к нему и поговорить с ним, но Салман словно прочитал мои мысли, предупредил, чтобы я не заводил с пастухом разговор, иначе я буду наказан. Я спросил почему, но Салман промолчал. Пока мы закрывали ворота, пастух пропал из виду. Словно исчез.
Салман сказал, что теперь пасти овец буду я. Меня это рассмешило. Он строго взглянул мне в глаза, от чего я насторожился.
– Что значит пасти? Я никогда этого не делал! – возразил я.
– Ничего сложного. Будешь приглядывать за ними.
– Салман, отпусти меня, я в долгу не останусь. Хочешь, я тебе заплачу? Хочешь?
– Мне не нужны твои деньги. Мне нужен ты!
– Зачем?
– Работать!
– Пасти овец? – прибавил я басы. – Ты это называешь работой? Да?
Салман стоял молча и пристально осматривал меня с ног до головы.
– Я убегу с этого чертого места! – воскликнул я во все горло.
– Ты об этом пожалеешь! Повсюду волки, далеко убежать тебе не удастся. Ты не выберешься отсюда живым. Иди к себе и ложись спать, завтра тебе рано вставать.
– Ты не можешь меня здесь удерживать. У нас что, ввели рабство?
