Невероятно старая, дряхлая, со снежными прядями густых волос, собранных на затылке, молочно-белой кожей и поражающе живым блеском слезящихся бесцветных глаз, облаченная в блестящий шелковый пурпур шитой золотом мантии пожилая женщина ответила осуждающим взглядом и безумной полуулыбкой.
– Воины довольны твоим гостеприимством, – поведала она и протянула девушке изящную брошь. – Прими подарок их предводителя.
Мария закатила глаза и окинула взглядом окружавший их цветущий сад, прежде чем принять протянутое украшение. Причудливая вязь тончайших серебристых нитей, усыпанная лазурной россыпью сапфиров, в один миг вспыхнула пламенем и распалась облачком догорающего пепла.
– Послы Правящего клана не дождутся моего визита во дворец, – с кривой усмешкой промолвила она, надменно изогнув бровь. – Как бы вы этого не хотели, бабушка Ирида.
– Сила и власть сделали тебя высокомерной, Мария, – печально констатировала Ирида.
Послышалось приглушенное шипение, и из-за арки выползла блестящая чёрная змея, которая, приподняв голову, оглядела стоявших перед жертвенником и заскользила по направлению к старушке.
– Я слишком долго платила по чужим счетам, – фыркнула девушка и оглянулась на алтарь.
Бархат её опушенных ресницами глаз наполнился болью, и она вздохнула, будто наяву слыша крики, которые память хранила долгие годы.
– Что же ты будешь делать, когда арка оживёт, а застывшее воспоминанием свечение крови, пролитой здесь, наполнится теплом? – проскрипела Ирида, с улыбкой поглаживая голову устроившейся у неё на плечах змеи. – Ты столько лет ждешь его, дитя…
Мария сверкнула глазами:
– Всё, что у меня есть, – время…
– Потом его не будет, – заметила пожилая женщина.
– Даже если нам отпущено несколько мгновений, – с болью проговорила девушка, – даже если мне суждено лишь встретиться взглядом… Океан ожидания стоил и этого, – добавила она почти шёпотом.
Ирида ржаво рассмеялась, растворяясь в воздухе сизой дымкой; Мария безмолвно прищурилась и решительно зашагала в сторону отеля.
Проникавшие сквозь полупрозрачный кружевной тюль на окнах тусклые лучи сплетались со слабым золотистым мерцанием множества тонких свеч в старинных серебряных канделябрах; погруженная в полумрак комната была полна цветов. С плетеных, деревянных и глиняных кашпо свисали сочные побеги пеларгоний, увенчанные алыми, оранжевыми, лиловыми цветками, в больших горшках росли кудрявые гортензии и петуньи, тянулись к солнцу яркие тюльпаны, георгины, нарциссы, хризантемы, мирабилисы и пионы, стелились по стенам и подоконникам плетистые стебли ипомеи и кобеи. Во влажно-свежий цветочный запах вплетались пряные нотки тимьяна и шалфея, едва уловимая нить мускуса и легкая острота хвои и мяты, делая благовоние свеч почти незаметным. И в дивном сонме ароматов благоухали бутоны роз – солнечно-желтые, винно-красные, молочно-белые и нежно-розовые.
– Да, ты была права, Лиз, – оглядев просторный зал цветочного магазина, закивала пожилая посетительница. – Здесь действительно красиво.
– У хозяйки прекрасный вкус, Шерил, не правда ли? – улыбнулась Лизбет. – Кстати, где она?
– Собирает букет для того юноши, – буркнула худосочная посетительница, кивнув в сторону двери, ведущей в подсобное помещение.
– Разве тебе здесь не нравится, Сара? – удивилась Лизбет. – Ты выглядишь недовольной…
– Я нахожу это оформление вульгарным, – заключила Сара, критично осматривая мирабилисы.
