Позже основным трассам присвоили буквенноцифровой код и стало скучно смотреть на карту.
Мой дом номер 16 был обычной многоэтажкой, который ничем не отличался от многих. Единственным плюсом дома на Рублёвке было совсем близкое расположение Филёвского парка, куда я часто любил ходить гулять. Этот оазис в городе оставался нетронутым многие годы и природа на мгновение давала отдохнуть от городской суеты.
Увидев утреннюю картину жизни я присел, не потому что устал, а ноги подкосились. До недавнего времени я так же бежал на работу и заправлялся пивом. А сегодня, эта картина словно искра зажглась в моей голове, но на этот раз не погасла и разгорелась. Я видел всё как-то по-новому.
Кстати, самым лучшим считалось, естественно, пиво местного производства, с патриотическим названием завода «Моспиво». Вообще приставка «Мос», считалась очень модной, однако мало кто задумывался, что одной из трактовок слова «мос» является значение «корова». И тогда, можно было бы сделать странные выводы, что пиво предназначено для коров, ведь японская говядина достигала своих качеств именно с помощью спаивания скота пивом. Их мясо становилось нежным и рыхлым. С такими мышцами коровы были способны лишь пережёвывать траву и наращивать ценное сырьё для любителей говядины.
Каждый уважающий себя бизнесмен, в названии своей фирмы старался ее использовать. Недалеко от того места где я жил был завод «МосЦветМет» и турфирма ООО «МосТур», а вот ООО «МосХлеб» в нашу булочную привозила всегда черствый хлеб. Многие службы и фирмы города имели интересные и запоминающиеся названия. Речка, протекающая в соседнем районе, на которой и стоял «МосЦветМет», содержала всю таблицу химических элементов. В такой воде было запрещено купаться и стоял соответствующий знак. Даже местные любители собак запрещали своим питомцам принимать «ванну», не говоря уже о том, что растительность на берегу реки с каждым годом погибала. Мне всегда хотелось прочитать его название как МорЦветМет. В такой трактовке название завода вполне себя оправдывало. Власти Москвы активно защищали природу, но это не помешало им вырубить большую часть деревьев, выложить всё плиткой, построить новое элитное жильё и объявить остатки природы охраняемой территорией. Например, так случилось с нашим и соседним районом, где было очень много зелени и наши родители ещё помнили пение соловьёв летом. Соловьям стало негде петь, деревья повырубали, остатки окультурили, придали «райскому» уголку красивое название «Долина Реки Сетунь». Повесили табличку с грозной надписью, что природный заказник охраняется государством, только вот охранять уже было нечего. Зато цены на жильё стали бешеными. Людей стало ещё больше, а места гулять становилось всё меньше.
Чем заняться в этот день я не знал. Поиск новой работы и страдания родственников никак меня не волновали. Это не значит, что я не уважаю предков, это значит, что я не приемлю то, что мне не нравится, или то, что я считаю не правильным. Моя мама в этот день немым укором нависала надо мной, а я не желал предпринять никаких действий к поиску вакантных мест. Моя мама хороший человек, она всю жизнь посвятила мне, её ребёнку. И я благодарен ей. Да чтоб меня! Но я не счастлив! Я был бы счастлив, если бы видел её не замкнутой в себе и страдающей от плохой жизни, а человеком ищущим жизнь. Я хочу видеть её живой, свободной! А не клоном или биороботом, который доживает свой век.
