Мария Петровна знала, в чём дело. Как-никак в сорок втором году родилась и помнила мамины рассказы о фашистах. Тогда всё в точности так же было, хотя… О войне ведь должны были по телевизору сказать. Но это тоже понятно, боятся паники и всё такое.
Её мысли прервал настойчивый звонок в дверь. Она бросила взгляд на настенные часы, стрелки на которых показывали третий час ночи.
– Это кого там нелёгкая принесла? – прошамкала старуха и двинулась к двери. – Хто тама? – спросила она, прилипнув к глазку.
– Военная полиция! – ляпнул крепкий мужчина, одетый в грязную форму. – Откройте.
– Ага, щаз, – усмехнулась старушка. – А ну идите отседова, пока я в милицию не позвонила.
– Мы и есть полиция, откройте! – строгим голосом повторил он. – По району беглые преступники разгуливают, мы хотим убедиться, что у вас всё в порядке.
– Эй, да заткнитесь вы на хуй! – прозвучал гневный голос соседа Митьки. – Мне на смену в шесть утра. Заебали уже! Полиция, хуй вам в глазницу!
Крепкий мужик даже бровью не повёл и снова вдавил клавишу звонка. Мария Петровна аж подпрыгнула, когда тот затрезвонил прямо над головой.
– Я сказала: пошли вон, ироды! Нет тута никого!
– Я должен убедиться, – спокойно повторил мужик, даже не думая уходить. – Не вынуждайте ломать дверь.
– Да чтоб тебя в аду черти дрючили! – выругалась старушка и допустила фатальную ошибку.
Современное общество привыкло к безопасности. Слишком давно в стране не происходило ничего пугающего. Ещё вначале нулевых власти прижали к ногтю всех бандитов. Да их и не особо-то интересовали одинокие старушки. Гораздо больше можно было получить с владельцев заводов или торговых точек, коих к тому моменту развелось как грязи. Последние годы перед перестройкой вообще отличались завидным спокойствием и стабильностью. Разве что к концу существования социалистического строя появились талоны да проблемы с питанием. Но то такое… Повальной преступности в то время ещё не было.
Потому Мария Петровна и распахнула дверь. Уж она-то знала, как отчихвостить этих служивых. Все они существуют благодаря её налогам! Вот с этого аргумента она и начнёт, а затем выскажет этим туполобым служивым, как себя следует вести с ветераном труда.
Однако рот она раскрыть так и не успела. Удар лепестковой булавой в лоб мгновенно оборвал её жизнь, а крепкий мужик, который представился военным, успел подхватить обмякшее тело, чтобы избежать лишнего шума.
– Давай, заходим быстрее, – скомандовал Кочетков и первым делом обошёл всю квартиру.
– Хуясе фарт! – оскалился Квадрат. – Она, похоже, одна живёт!
– Жила, – поправила приятеля Марго. – О, заебцом, она уже и чайничек нам поставила.
– Дверь закрой, еблан! – огрызнулся Кочетков.
– Да ща, – отмахнулся здоровяк, отодвигая ноги старушки, которые блокировали полотно. – Че с ней делать-то будем?
– Мозги сожрём, – ответил Игорь, заглядывая в туалет.
– Это понятно, а потом? Она же вонять будет.
– Вот когда будет, тогда и решим… Опа! – Игорь оскалился, когда вернулся в прихожую и заглянул в кухню. – Проблема, считай, решена.
– Чё там? – спросил Квадрат и тоже выглянул за откос, после чего натянул на лицо довольную улыбку.
– Вы хули щеритесь? – не понимая радости друзей, поинтересовалась Марго.
– Как думаешь, она туда влезет? – обернулся к Квадрату Игорь.
– Как нехуй делать, – кивнул он. – В крайнем случае позвоночник кувалдой перебью, а там уже сложим как надо.
