– Я имею в виду собаку. Когда она выскочила из чащи, я поначалу приняла ее за медведя. Ну и собака у вас. Какая огромная!
– Да, пес принадлежит мне. А я – ему. Это Катл, тебе он ничего не сделает. Не боишься собак, сестренка?
– Нет. Но эта уж больно большая. Он кто?
– Ты про породу? Его отец – ирландский волкодав, а мать – помесь ирландского дога и шотландской борзой.
– Держится свирепо и одновременно с достоинством. Можно его погладить?
– Это вам с ним решать, – ответила Брэнна и поставила на стол чай и печенье. Больше она не произнесла ни слова. Айона присела на корточки, дала собаке понюхать тыльную сторону руки, после чего ласково потрепала псину по голове.
– Привет, Катл. Я не успела представиться. Ты меня очень напугал.
Она поднялась и улыбнулась хозяйке.
– Как я рада с тобой познакомиться! И вообще быть здесь. Все было так странно, до сих пор в голове не укладывается. Все не верится, что я здесь стою.
– Тогда садись и выпей чаю.
– Я о вас практически ничего не знала, – начала Айона, удобно устроившись за чашкой чая и согревая руки. – Ну, то есть… Бабуля мне говорила, что есть родня. Ты и твой брат.
– Коннор.
– Да, Коннор. И еще кто-то живет в Голуэе или Клэре. Она хотела свозить меня сюда еще сто лет назад, но… не сложилось. Мои родители – мама, в основном, – не очень-то хотели, чтобы мы ехали, а потом они с папой разошлись, ну, а в такой ситуации начинаешь метаться между двумя родителями, понимаете? Потом каждый обзавелся новой семьей, ну, тут вообще началось что-то несусветное, мама настояла на признании первого брака недействительным. Хоть и говорят, что на ребенке это никак не отражается, а все равно начинаешь чувствовать себя незаконнорожденным.
Брэнна и бровью не повела.
– Могу себе представить.
– Потом школа, работа, какое-то время у меня были отношения с одним человеком. А однажды я взглянула на него и подумала: «Зачем?» В смысле – мы были друг для друга не более чем привычкой, удобством, а ведь людям нужно нечто большее, правда?
– Пожалуй.
– Мне, во всяком случае, хочется большего, хотя бы со временем. В общем-то, я никогда не чувствовала себя в своей тарелке. Там, где я жила, что-то всегда казалось мне неправильным, как будто шло наперекосяк. Потом я начала видеть сны – точнее, я стала их запоминать. И поехала навестить бабулю. И все, что она мне рассказала, можно было принять за бред сумасшедшего. В ее словах как будто не было никакого смысла, а на самом деле – был. И все сразу встало на свое место… Что-то я много болтаю. Нервничаю очень. – Она взяла печенье, сунула в рот. – Вкусные! Я..
– Перестань извиняться. Звучит как-то жалко. Расскажи лучше о своих снах.
– Он хочет меня убить.
– Кто?
– Не знаю. Точнее – не знала. Бабуля говорит, его зовут… звали… зовут Кэвон, и он колдун. Злой колдун. Много веков назад наша прапрапрабабка – первая Смуглая Ведьма – его уничтожила. Но какая-то его крупица уцелела. И теперь он жаждет меня убить. Нас. Я понимаю, это похоже на бред.
Брэнна безмятежно потягивала чай.
– Думаешь, ты меня этим как-нибудь поразила?
– Да нет. Вид у тебя совершенно спокойный. Жаль, что я так не могу. А ты красивая! Я всегда мечтала быть красавицей. И ростом повыше. Ты высокая. Опять болтаю. Не могу остановиться.
Брэнна поднялась, открыла буфет и достала бутылку виски.
– В такой день хорошо плеснуть в чай каплю виски. Значит, ты услышала историю о Кэвоне и первой Смуглой Ведьме, Сорке, и решила махнуть в Ирландию для знакомства со мной?
