Ночью, при свете очага и сальной свечи, она долгими часами записывала свои заговоры и заклинания, рецепты зелий и даже мысли, не обращая внимания ни на вой волков, ни на шум ветра.
Дважды ее призывали в замок к больному, и тогда Сорка брала с собой детей, чтобы те смогли поиграть с одногодками, чтобы оставались у нее на глазах, а заодно видели, каким уважением пользуется Смуглая Ведьма.
Потому что и имя ее, и все, что оно олицетворяет, потом перейдет к ним.
Но всякий раз по пути домой ей требовалось снадобье для восстановления сил, которые отнимало у нее врачевание.
Несмотря на тоску по любимому и на пошатнувшееся здоровье – а она понимала, что оно уже никогда не восстановится, – Сорка изо дня в день обучала детей ремеслу. Когда Эймон подзывал Ройбирда – теперь принадлежащего скорее ему, чей ей, – она отходила в сторону. И с гордостью смотрела, как ее малышка едет верхом на Аластаре, бесстрашная, как настоящая воительница.
И гордилась но и грустила одновременно, понимая, как часто Брэнног обходит лес вместе с верным Катлом.
Они унаследовали ее дар, но оставались детьми. Она заботилась о том, чтобы они слушали музыку, играли в игры и, насколько это возможно, сохраняли невинность.
У них бывали посетители – кому-то требовалось заклинание, кому-то – лечебная мазь, кто-то искал ответы на вопросы, кто-то заказывал приворот на любовь или богатство. Кому могла, она помогала и принимала приношения. И еще смотрела на дорогу – не спускала с нее глаз, хотя и знала, что любимый вернется не раньше, чем через несколько месяцев.
Как-то раз, когда ветер был несильный, а сквозь облака проглядывало голубое небо, Сорка с детьми отправилась на реку прокатиться в лодке, которую построил их отец.
– А говорят, колдуньи не могут передвигаться по воде, – заметил Эймон.
– Да что ты? Прямо так и говорят? – рассмеялась Сорка и подставила лицо ветру. – А мы вот плывем себе, как ни в чем не бывало.
– Так Донал говорит – ну, из замка.
– Если кто-то что-то говорит и даже в этом убежден, это еще не значит, что это правда.
– Эймон показал Донал летающую лягушку. Похвастаться хотел.
Эймон мрачно покосился на младшую сестру и, если бы не присутствие матери, наверняка присовокупил бы тычок или ущипнул.
– Летающие лягушки – штука забавная, но не стоит расходовать колдовство на развлечения.
– Я практиковался.
– Можешь попрактиковаться в ловле рыбы нам на ужин. Не так! – остановила Сорка, когда мальчик поднял ладони над водой. – Нельзя любую задачу решать с помощью колдовства. Тело должно уметь позаботиться о себе и без всякой магии. Никогда не следует расходовать свое умение на то, что ты можешь сделать, если напряжешь мозги, руки или спину.
– Я люблю рыбачить.
– А я – нет! – возразила Брэнног. – Сидишь, сидишь, ждешь, ждешь… Мне больше нравится охота. Я люблю лес, да и зайца на ужин можно добыть.
– Этим ты вполне можешь заняться завтра. Посмотрим, удачливый ли и умелый рыбак твой брат, – может, и рыбки сегодня поедим. С картофельной запеканкой, а?
Брэнног надоело рыбачить, и она протянула удочку сестренке, а сама стала смотреть на виднеющийся вдали замок и его могучие каменные стены.
– Мам, а тебе никогда не хотелось там жить? Я слышала, как там женщины говорили. Нас там всех рады приютить.
– У нас есть свой дом. И пусть поначалу это была всего лишь хижина, зато ей больше лет, чем этим стенам. Она стояла, еще когда правили О'Конноры, задолго до династии Бэрков. Короли и принцы приходят и уходят, девочка, а дом – это навсегда.
