– Господи помилуй,– перекрестился испуганно Федор Леонидович.– А без перьев ни как?
– Можно и без перьев, но тогда правдоподобия станет гораздо меньше, а врать придется гораздо больше,– Петр Павлович озорно подмигнул.
– Ничего. Я лучше привру побольше, Павлович. Что-то мне кольцо-то в нос не очень хочется,– засмеялся Федор Леонидович.
– Жаль,– захохотал весело полковник, впервые за последние две недели он засмеялся и вошедший в полушубке Вениамин, замер на пороге.
– А где все?– спросил он, растерянно оглядывая опустевший лазарет.
– Уже в Питере все. Радость у нас, Вень. В 19-том все сразу выздоровели. Время видать лечебное попалось. Михаил на ноги встал и Серега, как огурчик. Сейчас Ерофеича отловят в Питере и прискачут с ним через денек, другой. А мы в твое Твердохлебово. Не возражаешь?
– Петр Павлович, голубчик. Да как же я стану возражать? Сдохнуть мне прямо здесь на этом тогда месте,– Вениамин, прижал к груди мохнатую шапку ушанку.– Переодевайтесь скорее.
– Ты не суетись. Я пока экипировкой займусь, а Леонидович тебя с легендой ознакомит, которую вы вместе излагать станете. И не кривись. Пока так нужно. Правда-то и вовсе на неправду похожа. Придется в стиле романов того времени выкручиваться. Чтобы от зубов отскакивало. Нам любопытство глупое ни к чему. Меньше шума чтобы. Понятно?– Петр Павлович, весело насвистывая, вышел и вернувшись через десять минут, принялся выкладывать на стулья и столы одежду для Федора Леонидовича. Сам он вырядился в полковничий мундир того времени и выглядел щеголем. Тулуп, правда, накинул сверху обыкновенный и потоптавшись, спросил у Вениамина: – Не длинноват?
– В самый раз,– ответил тот, даже не взглянув и теребя Федора Леонидовича, который по его мнению двигался очень медленно.
– Вень, не погоняй, дай разобраться с этими валенками. Забыл ведь, когда носил последний раз,– бормотал Академик, вертя катанки и пытаясь понять который из них на какую ногу.
– Да они без разницы, Федор Леонидович. Нет левой и правой. Ступни примнут как надо. Ну, что же вы такой медленный?
– Доживи до моих лет, Негоциант,– ворчал в ответ Федор Леонидович, натягивая на плечи сюртук, а на него пальто с меховым воротником.– Готов уже, не дергай.
– С пустой головой на мороз собрались? Слышали как там вьюга-то воет за окном?– Вениамин напялил на голову Академика меховую шапку и отскочив на пару шагов, придирчиво его осмотрел.– Ох, халтура, но сойдет для провинции.
– А гостинцы?– спохватился Петр Павлович, останавливая Вениамина, ринувшегося к цилиндрам.
– Какие?– уставился непонимающими глазами на него тот и охнув сел на стул.– А что нужно?
– Что? Ну, например, матушке шаль и отрез на платье какого-нибудь крепдешина, девицам тоже ситца по отрезу и сережки с колечками. А уж батюшке как положено – гармонь.
– Почему гармонь батюшке?– не понял Вениамин.
– Жизнь чтобы веселее стала. Попу гармонь обязательно, а как же,– Петр Павлович подмигнул Вениамину.– Ну и Марии Александровне что-то нужно непременно подарить.
– Это я из лесу выскочил, значит, и в универмаг побежал сначала,– сообразил Вениамин.
– Нет, брат. В универмаг ты не побежал, ты на нас наткнулся прямо на постоялом дворе. Ну и само собой радости тут столько, что просто у нас с собой универмаг этот в чемоданах оказался. А потом мы с этими чемоданами прямо и помчались к батюшке. В общем мы с Леонидовичем вперед уйдем, а уж ты следом и на постоялый двор заверни, чтобы нам там не потеряться. И запомни, что я дядька твой, полковник в отставке. Преображенский полк. Гвардейский. Есть там такой и даже Соболев Петр Павлович есть в списках. Он действительно в отставке, но уехал к себе под Смоленск. Вот как нам на двор постоялый заявиться с чемоданами? Лошадей бы нужно с кучером. Ну да ладно, на месте сориентируемся. Скажем, что спешил ямщик и выгрузив нас, сразу уехал,– Петр Павлович выставил два огромных кожаных сундука, потом подумав, слегка их уменьшил, довольно бойко щелкая пальцами и принялся набивать их отрезами, сорочками, бритвенными станками и прочим необходимым имуществом, без которого приличный человек в путешествия не отправлялся в веке 19-ом. Не забыл и гармонь, запихнув ее в сундучок Федора Леонидовича, а кроме того выщелкнув пару саквояжей, набил их всякими коробочками с духами и прочей женской мелочью, вроде гребней и зеркалец с ручками.– Вот такое я в Эрмитаже видел,– саквояж Федора Леонидовича он тоже набил битком всякой всячиной и тот охнул, попробовав его поднять:
