Студенту казалось непонятным, почему некоторые авторы называют другую дату события? Ответ оказался прост: от небрежности. В те времена еще не было всех этих «новых хронологий», исторической фантастики, и прочей макулатуры, засоряющей мозги современному читателю. Тогда писать книги могли только избранные: те, кто назначался партийной властью и должен был в первую голову думать о классовом подходе в освещении любого исторического события. Очень часто в этой роли выступали штатные партийные пропагандисты с дипломом истфака. Они были озабочены изложением вопросов классовой борьбы, куда уж тут до проверки точности дат!
Петров анализировал события тех месяцев: Летом 1612 г. войска Второго Ополчения начали решающую битву за Москву с поляками. Тогда же из Вологды в Ярославль к князю Пожарскому отправляется большой отряд стрельцов, которые участвуют в августовских и сентябрьских сражениях с польскими силами, стремившимися на подмогу к тем, кто оказался в осаде в московском Кремле. Поляки были разбиты и отошли от Москвы. Освобождение столицы случилось 22 октября по Юлианскому или 4 ноября 1612 г., по Григорианскому календарю. Впрочем, для удобства историки обычно пользовались Юлианскими датами, что еще больше запутывало несведущих в теме.
«Интересный факт получается, – подумал студент, – вологжане отправили войско к Москве, и город остался незащищенным. Что это головотяпство, или нечто большее»? Он еще не знал тогда, что «вологодское разорение» было только началом в цепи несчастий, постигших Вологодский край.
Прочитав все, что было доступно по теме Смуты: от трудов маститых столичных историков до работ вологодских краеведов, включая записки иностранцев о России начала XVII в. студент задумался. У него начало складываться некое собственное суждение. Вологда стала жертвой не разбойного нападения, а спланированного и подготовленного рейда по тылам противника. Это было своего рода наказание вологжанам за поддержку Ополчения. Но это смелое предположение еще нужно было доказать.
Петров размышлял: если поляки готовились к этому нападению, наверняка были хорошо осведомлены о делах в городе Вологде при достаточно большом по тем временам населении. В городе проживало около пяти тысяч человек, постоянно находились приезжие: кто по торговой части, кто по личным делам. Узнать, что в городе войск почти не осталось после ухода отряда к Ярославлю, было несложно. Значительную часть боевого запаса пороха и снарядов вологжане отдали для обороны Белозерска, на стенах осталась только немногочисленная стража.
В городе было много добра, свезенного сюда, в глубинку, от грабежей самыми разными людьми. Здесь застряли иноземные товары, которые прибыли в Архангельск в навигацию 1611 года и не были реализованы. По реке подходили товары и текущей летней навигации. Сухоно-Двинский торговый путь, несмотря ни на что, продолжал работать и снабжать русские земли иностранным добром.
Самой заманчивой добычей для любого «лихого человека», конечно, были ткани, вина и бочки с серебряной монетой-талерами. В России эти крупные иноземные деньги, похожие, по мнению местных, на тарелочки, называли ефимками. Обмен русских товаров на талеры давал купцам стабильный и весьма высокий барыш. Купленное серебро надлежало продавать в казну «по указной цене».
О, это был камень преткновения! Талеры были крупными тяжелыми монетами, каждая весила около 28 грамм, при том, что русская копейка имела вес 0.68 г. Большинство талеров имело хорошую пробу металла. Казна закупала ефимки по «указной» цене в 36 копеек за штуку. Передел их в русские копейки давал не только устойчивую прибыль, но и решал важный вопрос с наполнением денежного обращения наличными деньгами. Пользуясь тем, что ефимки выпускались разным странами и немного отличались по весу и пробе, приказные занижали «указную цену» на талеры, стараясь повысить прибыльность сделки, руководствуясь принципом, «как бы государевой казне прибыльнее было». Купцы хотели продавать талеры дороже. Это был нескончаемый конфликт интересов. Когда вес копейки, выпущенной в 1610 г. от имени королевича Владислава оказался легче веса монет предыдущих выпусков, они стали отказываться сдавать талеры по прежним ценам. «Указную» цену с большой неохотой пришлось поднимать.
