Мне нравилось это. Каждая компания обладала своим уникальным запахом. Да-да, запахом. Где-то пахло пылью от старой мебели и стульев, где-то – средствами для чистки, которыми уборщицы упорно натирали полы и столы. В каких-то офисах царил сладковатый запах, неведомо откуда берущийся. Но чаще всего был запах духов моих напарниц-секретарш, которые работали рядом, рука об руку со мной.
С опытом я поняла, что о женщине можно сказать многое по ее духам. Сладкие, ванильные, фруктовые ароматы любили секретарши-экстраверты, которые взахлеб рассказывали о новой помаде или о туфлях, недавно приобретенных или увиденных на распродаже. Ароматы свежести предпочитали девушки спортивные или глубоко любящие природу. Последние новинки, тренд сезона, выбирали модницы, а ароматы сложные, неоднозначные и не особо популярные любила я.
В компаниях, где был принят деловой стиль одежды, царила строгость, лаконичность. В таких компаниях никто ни с кем не церемонился, эмоции были не в почете. Сотрудники в черных пиджаках и белых рубашках соревновались в эффективности с машинами. С утра, затягивая пояса и застегиваясь на все пуговицы, они закрывали свои души, отдавая себе отчет в том, что ты стоишь ровно столько, сколько работаешь. В этом царстве рационализма каждая шестеренка была на своем месте. А если кто-то неожиданно проявлял эмоцию, выплескивал, что у него наболело на душе, на него смотрели, как на нарушителя порядка; надо ли говорить о том, что такой человек становился изгоем и ему приходилось увольняться.
С секретарями в таких компаниях обходились просто. Секретарь был эквивалентен принтеру или факсу. Сотрудники никогда не разменивались на благодарности, не набивались в друзья, не вели задушевных бесед, не собирали сплетни. Если, допустим, кто-то из секретарей допускал ошибку, то за нее приходилось отвечать, но намеренно никто никого не подставлял. Просто потому, что тратить на тебя свое время не рационально. Стерильность человеческих взаимоотношений, одним словом.
В компаниях, где дресс-кода не было, и отношения были другие – демократичные, наверное так. В этом были свои плюсы и минусы. С одной стороны, многие сотрудники были настроены дружелюбно и всегда находили свободную минутку поболтать, но с другой – тиранов, готовых отыграться на секретарях, когда накапливался негатив, там тоже хватало.
В таких компаниях одни «дружат» против других, и всякого рода заговоры здесь совсем не редкость, а сплетни – совсем уж обычное дело. А понятие «коллектив» очень растяжимое. Есть гиперактивные трудоголики, готовые любые стены прошибить, и есть инертная масса, плетущаяся в хвосте. Они вроде бы и поддерживают «героев труда», но сами в «герои» записываться не намерены.
Работая секретарем, я начала понимать, что такое корпоративная иерархия. Секретарь находится в самом-самом низу, а когда ты внизу – обзор лучше. Это как смотреть с тротуара на небоскреб: ты видишь его весь и проникаешься величием конструкции.
К тем, кто был наверху иерархической лестницы, я испытывала уважение, ведь они всего достигли, а достигну ли я, еще неизвестно. Чужие успехи подстегивают – ты мечтаешь о продвижении вверх, глядя на окружающих тебя людей, но не факт, что у тебя все получится. Пробьешься – хорошо, нет – всю жизнь будешь обслуживать тех, кто поднялся выше.
Признаться, топ-менеджеров я побаивалась, понимая, что им достаточно слово сказать, чтобы тебя уволили.
