– Показалось, что папа с мамой меня зовут, – эмоционально говорил Зайцев-младший. – Мне захотелось быть с ними. А утром мне сообщили…
Диспетчер остановил изображение:
– Михаил, сын исчезнувшего профессора. Он обратился к нам еще до того, как мы составили список. Ночью что-то привиделось.
– Что вы об этом думаете?
Диспетчер пожал плечами:
– Мистика какая-то.
– Именно, – согласился Гаврила Иванович. – Мистика. Но известите сотрудников и берите в разработку. А если мистика повторится – кидайте на нее все силы.
– Слушаюсь.
Вместо диспетчера перед глазами возник вызванный объект номер один – Милица Дрогович. После просветки, анализов и дезинфекции ей включили шкаф-рамку, и девушка переоделась в облегающий костюм по мотивам «розового периода» Пикассо. Грубоватые линии, жизнерадостные красно-коричневые и розовые тона – все говорило, что настроение у нее боевое.
«Розовый период», как проинформировали очки, у Пикассо ознаменовался переходом от мрачного к светлому и позитивному. Похвальный выбор. И у художника, и у Милицы. Девчонка не падает духом. Оптимист. Или прирожденный боец. Купальник у нее был именно синей гаммы с элементами черного, что свойственно предыдущему «голубому» периоду, а теперь тело облегали броские осенне-солнечные рисунки цирковой тематики. Красотой никого не удивишь, сейчас каждый красив по-своему, и объект номер один использовал женственность и юность на всю катушку, каждой выверенной деталью бил наповал: изящность подчеркивалась, объем выпячивался, хрупкость и грациозность гармонировали и подавались, как на тарелочке. Оставленные прозрачными «разрезы» вносили нотку кокетливого озорства. Девушка сидела в кресле, положив ногу на ногу, ступни остались босыми – ограничивавшая свободу медкапсула выступала в роли помещения для содержания задержанных, значит приравнивалась к жилью – содержание и есть проживание в течение некоторого времени. А дома обувь не носили.
Шкаф-рамка используется уже лет двадцать, а Гаврила Иванович до сих пор восхищался фантазией и умением конструкторов. Рамка работала по принципу принтера. Она, собственно, и была принтером, который вывернули наизнанку: человек в ней находился внутри. Список вещей выбирался заранее, при желании в гардероб что-нибудь добавлялось, достаточно открыть каталог из неисчислимого количества позиций. Можно придумать что-то свое, но не у всех фантазия работала в нужную сторону, поэтому предпочитали программу-конструктор: из сочетаний нескольких факторов получался непохожий на других наряд. По чипу рамка определяла пользователя, в потоке открывался его список, и оставалось лишь выбрать голосом и пройти через похожую на ворота конструкцию. Прежняя одежда, если была, осыпалась, со всех сторон брызгали распыленные частицы, тут же затвердевали, и на выходе человек был одет уже по-другому. Чудеса. Но приятные.
До появления шкаф-рамок в моде была спрей-одежда, сейчас ее, как и спрей-обувь, применяли только на природе или при поездках в места, где шкаф-рамки не водятся. Одежда дышала, в мороз грела, в жару вентилировала. Внешне возраст теперь определялся с трудом, и отличительной чертой сама собой стала одежда. С годами вкусы менялись. Те, кто постарше, любили трехмерные конструкции – рубашки, брюки, халаты, даже пиджаки. Молодежь поголовно носила обтягивающее.
В соответствии с возрастом, о котором страшно вспоминать, Гаврила Иванович предпочитал классику. Например, сегодня после утренней пробежки он переоделся в черные брюки с кожаным ремнем и белую рубашку – вкус удачно совпал с рабочим дресс-кодом. Ответственные люди носили строгие одежды строгих цветов. Хорошо, что хоть в этом все осталось по-прежнему.
