– Я?! Стащил?! Ничего я не стаскивал! И дверь я не отпирал! Я уснул, а когда вот только что проснулся, дверь была открыта.
– Не выдумывай, – сказала Марина Ивановна. – Серёжа всё видел.
– Что он видел-то?!
– Во-первых, не кричи. Серёжа видел, как ты подкрался к комнате завхоза и снял с гвоздя ключ.
– А как я отсюда вышел, чтобы туда подкрасться? Ведь дверь-то была заперта.
Марьин сначала растерялся, а потом противно усмехнулся и сказал:
– А ты, гусь, ещё утром его стащил. Когда мы были на зарядке.
«Так он ещё и дурак» – догадался Ромка. Говорит ему:
– А ты, значит, не был на зарядке и видел, как я стаскивал ключ? И если я стащил ключ утром, то чем потом запирали дверь?
Теперь Марьин совсем испугался, поняв, что сказал глупость.
– Да, действительно, – сказал Вячеслав Дементьевич. – Серёжа, ты ничего не напутал про ключ?
– Он не напутал, а наврал, – сказал Ромка. – А ещё он дурак, оказывается. Не подумал, как правильно врать.
– Гусев! – закричала Марина Ивановна. – Ты снова за своё?! Опять обзываешь?!
– Ничего и не обзываю. Дурак – это же не обзывательство. Это болезнь такая. Психическая.
– Так, хватит ёрничать, – сказал Вячеслав Дементьевич. – Не понимаю. Стащить действительно не мог… Но дверь-то отперта, и ключа нет на месте. Ничего не понимаю…
– Вон ключ, – сказала Марина Ивановна, – лежит около тумбочки.
Ключ и правда оказался там, куда показала воспитательница. Вячеслав Дементьевич подошёл, поднял его, и спрашивает у Марьина:
– Серёжа, ты точно видел, как кто-то украл ключ?
– Видел… только плохо рассмотрел, кто это был.
– Это утром было?
– Не помню… – стал выкручиваться Марьин. – Нет, это уже после того, как Гусева заперли.
– Гусев, кто отпирал дверь? – спросил директор у Ромки.
– Не знаю, я спал, – ответил Ромка. Потом, немного подумав, говорит:
– Наверно Марьин и ключ украл, и дверь открыл.
– Гусев! – закричал директор. – Прекрати выдумывать! Марьин не способен на подлость! Запомни это!
– Запомню, только фашисты на всё способны.
– Так! Хватит! Я хотел тебя выпустить, чтобы ты успел на обед, но теперь передумал! За обзывательство и клевету ты лишён сегодня и обеда, и полдника, и ужина! А если ещё что-нибудь вытворишь – отправишься в колонию!
– Во, точно, – сказал Марьин. – Там будешь хвастаться, как убивал фашистов.
– А я хвастался?! – закричал Ромка. – Думаешь, это так просто, убить?! Даже фашиста?!
Вновь пронеслись в памяти события у амбара, мост. Слёзы вырвались наружу. Ромка плюхнулся на кровать, и заревел, уткнувшись лицом в подушку. А Марьин, насмешливо:
– Смотрите, как разревелся этот, который гроза фашистов. Вот нюни распустил, герой.
Ромка, сквозь слёзы:
– Заткнись, гад! Что тебе от меня нужно?! Что я тебе сделал?!
– Мне ничего не нужно, – ответил Марьин. – Просто я не терплю болтунов и трусов, которые хвалятся, какие они герои. А ещё не терплю воров.
– Серёжа, хватит уже! – прикрикнул на Марьина Вячеслав Дементьевич. – Тоже знай меру! Иди на обед!
– Но кто же мог украсть ключ? – вполголоса проговорила Марина Ивановна.
– Может, Васькин или Птицын? – предположил директор.
– Нет, они не могли, – сказала Марина Ивановна. – Ясно, что Гусев этого сделать не мог, но и Птицын с Васькиным не могли. Они сегодня работали в подсобном хозяйстве. Пропалывали грядки и никуда не отлучались.
– Тогда ничего не понимаю, – сказал Вячеслав Дементьевич. Потом Ромке говорит:
– Гусев, ладно уж. Тоже давай иди в обеденный зал.
