Снайпер Великой Отечественной - страница 19

За третьим поворотом траншеи мы обнаружили землянку, откуда доносились разговор и смех. Здесь, по-видимому, и находился командир роты. Немецкий пулеметчик сказал правду.

Пройдя еще метров сто пятьдесят, мы натолкнулись на второй станковый пулемет. Возле него, прислонясь спиной к стенке траншеи, дремал пулеметчик. Я успел заметить, как Романов взмахнул рукой. Немец и крикнуть не успел: Романов закрыл ему рот и вторым ударом ножа добил его.

У опушки леса траншея под прямым углом уходила в сторону. Не выходя из нее, мы стали наблюдать. В мелком кустарнике – танк, возле него часовой. Пройти в глубь леса незамеченными невозможно. Выход один: убрать часового. Эту задачу Круглов возложил на Романова. Он должен был первым подойти к часовому, а мы с Ульяновым следовать за ним на некотором расстоянии, будто его связные. Немец даже не окликнул нас, он тихонько насвистывал свою песенку. Подойдя к нему, Романов попросил прикурить. Часовой поспешно достал из кармана коробку спичек и угодливо дал ее Романову.

– Вы не скажете, господин офицер, который час? – спросил он.

Романов посмотрел на светящийся циферблат своих часов:

– Час сорок пять минут.

Закурив, Петр протянул спички часовому и в тот момент, когда правая рука немца потянулась к коробке, с силой ударил его в висок рукояткой пистолета. Часовой повалился на землю, вместе с ним упал и Романов. Он закрыл лицо немца своей грудью и одновременно удержал его руку. Мы с Ульяновым помогли Романову унести тело немца в лес, где нас ждали остальные товарищи. Прислушались, – все спокойно. В трехстах метрах мы обнаружили второй танк: на фоне ночного неба смутно вырисовывалась башня с длинным стволом. Экипаж не спал, передний люк был открыт, внутри танка горела лампочка: танкисты играли в карты. Часовой у люка смотрел на играющих.

Мы осторожно прошли по опушке леса, насчитав восемь машин. Круглов приказал старшине Кудрявцеву с двумя саперами залечь невдалеке от танков и наблюдать за ними, а сам занес на карту место стоянки и повел нас к грунтовой дороге, проходившей через лес в сторону Кингисеппа. Когда мы приблизились к дороге, послышались звуки губной гармоники. Пройдя еще немного, мы обнаружили легковую машину. Ее дверцы были открыты, и кто-то, сидя на подножке, наигрывал на гармонике незатейливую песенку. Рядом кто-то стоял: видимо, часовой. На шее у него болтался автомат, носком ботинка он ковырял дорожный песок и подсвистывал гармонике.

Укрывшись за деревьями, мы несколько минут наблюдали за немцами. Было ясно: где-то здесь находится их начальство, а его-то мы и ищем. Вдруг слева от нас послышался скрип, и в ночной мгле вспыхнул сноп яркого света. Через широко раскрытую дверь землянки двое немцев тащили еле державшегося на ногах человека. Вслед за ними вышли еще два гитлеровца. О чем-то переговорив между собой, эти двое вернулись в землянку и плотно закрыли за собой дверь. В темноте мы потеряли из виду остальных врагов, но спустя некоторое время по звуку шагов определили, что они идут к легковой машине, и вскоре на обочине дороги увидели их силуэты.

Человек, которого тащили фашисты, вдруг твердо встал на ноги, с силой отбросил державших его немцев, но устоять не мог. Упав на землю, он стал отбиваться руками и ногами от навалившихся на него конвоиров.

– Убивайте, гады, я вам ничего не скажу! – донеслись до нас слова на русском языке. – За мою смерть вам отомстят товарищи!