Исмаил, работавший через три грядки, наблюдал за Хацуэ. Ее волосы расплелись, а пониже шеи выступил пот. Клубнику Хацуэ собирала умело, все знали о том, как быстро и ловко она работает – в то время как у других набиралось по полторы корзины, она умудрялась собрать две. Хацуэ работала рядом с подругами – стайкой склонившихся над грядками японок, чьи лица закрывали соломенные шляпы, – и ничем не выдавала своего знакомства с Исмаилом, когда он проходил мимо с наполненной доверху корзиной. Он снова прошел рядом с ней и заметил, до чего она была поглощена работой – собирала ягоды хоть и без спешки, но не останавливаясь. Исмаил согнулся над кустиками в трех грядках от нее и попытался сосредоточиться на работе. Глянув как-то на Хацуэ – она отправляла в рот ягоду, – он засмотрелся. Хацуэ повернулась, и они вдруг встретились взглядами, но Исмаил не мог разобрать, что она почувствовала в этот момент, и ему показалось, что так вышло случайно, что она этим ничего и не думала сказать. Отвернувшись, Хацуэ отправила в рот еще одну ягоду, медленно, без тени смущения. Устроившись на корточках поудобнее, она вернулась к своей методичной работе.
Ближе к вечеру, в половине пятого, над полями нависли тяжелые тучи. Яркий июньский день окрасился в мягкие серые тона, и с юго-запада подул легкий ветерок. Запахло дождем, повеяло прохладой; воздух сделался плотным, и внезапный порывистый ветер обрушился на кедры с краю полей, мотая их ветки. Сборщики, выстроившись в очередь, торопились сдать последние корзины с ягодами, а миссис Нитта под зонтом ставила галочки напротив имен и выдавала деньги. Сборщики тянули шеи, вглядываясь в тучи, и выставляли ладони, проверяя, не начался ли дождь. Поначалу упали всего несколько крошечных капель, подняв маленькие облачка пыли, потом небеса как будто прорвало, и летний дождь хлынул прямо в лица сборщикам. Те бросились врассыпную, лишь бы укрыться, неважно где: на пороге сарая, в машине, под навесом для хранения ягод, в кедровой роще. Кто-то стоял, подняв над головой корзину с ягодами, которую заливало дождем.
Исмаил увидел, что Хацуэ перебежала верхнее поле и скрылась в кедровой роще. Он вдруг понял, что и сам двинулся следом, сначала медленно, шагая среди клубники, под теплым дождем, приятно бившим в лицо (он уже успел вымокнуть, так что теперь ему было все равно), потом уже бегом через лес. Тропинка от Южного пляжа, закрытая кедровым пологом, отлично укрывала от дождя, и ему захотелось пройти до дома с Хацуэ, пусть даже и молча, если таково будет ее желание. Но когда Исмаил уже за фермой Маккалли увидел Хацуэ, он перешел на шаг и следовал за ней на расстоянии. От потоков дождя было шумно, да к тому же он и не представлял, что скажет ей. Достаточно уже и того, что он видит Хацуэ, как видел на полях или когда прятался на ферме. Он пойдет за ней следом, слушая, как дождь барабанит по листве, а она тем временем будет все приближаться к дому.
Там, где тропинка выбегала к заливу Миллера, где росла стена жимолости, только-только отцветшей, сплетавшейся с морошкой, и доцветал дикий шиповник, Хацуэ углубилась в лес. Исмаил пошел следом, через лощину, заросшую папоротником, по зеленому ковру, расцвеченному белыми цветками ипомеи. Упавший ствол кедра, увитый плющом, мостом перекинулся через лощину; Хацуэ скользнула под ним и свернула на боковую тропинку, уводившую к мелкому ручью, где три года назад они пускали кораблики. Трижды свернув, Хацуэ по бревну перешла через ручей, взобралась по заросшему кедрами холму и нырнула в дупло дерева, в котором они играли, когда им было всего-навсего девять лет.
