. Ей было влом туда мотаться, переодеваться; на льду было холодно, и она часто падала, постоянно ожидая, когда это все закончится и можно будет свалить. График был суровым: практически ежедневные безумные тренировки, и привозили-забирали Катю все, включая обеих бабушек и тетку Лилю.
Катя совсем не вписывалась в группу высоких худощавых плоскогрудых девочек с длиннющими ногами. На уроках ОФП она бежала последней, или же, как говорил тренер, «плелась, как кляча», и была не способна сделать пятьдесят приседаний подряд на одном дыхании, что требовалось от всех остальных членов группы олимпийского резерва. На катке она вечно отвлекалась и куда-то засматривалась, так как занятие было ей, в принципе, по барабану, но когда В. З. сидел в зале, она начинала безумно стараться.
Тренеры постоянно говорили В. З., что Кате нечего делать в команде, но он не хотел ничего слышать, находил со всеми какие-то компромиссы и задаривал подарками, устраивал их детей или друзей в институт, и тому подобное. Одной тренерше он даже достал венгерскую мебель красного дерева, и та мгновенно заткнулась со своей критикой. В. З. просто понять не мог, о чем они все говорили; ему казалось, что его дочь была самой перспективной! Чего они болтали – идиоты или как? Слепой он был, что ли?
Через четыре года мучений, когда Кате исполнилось восемь, В. З. все-таки пробил ее на юношеский чемпионат, к которому готовил ее сутками. И именно в день соревнований он увидел то, что так долго не мог принять! От присутствия В. З. и боязни его разочаровать Катя каталась еще хуже, чем обычно, даже перекидной получился у нее каким-то куцым, и она предсказуемо заняла последнее место, но и оно досталось ей только потому, что кто-то должен был его занять.
После соревнований В. З. посадил Катю в машину, не сказав ни слова, даже не спросив, не забыла ли она чехлы от коньков, которые они старались не терять. Почти всю дорогу он молчал, и Катя, чувствуя странную и сильную боль в животе, тоже молчала. Наконец, подъезжая к дому, В. З. откашлялся и грустно спросил: «Ну что, радость моя, может, бросим на фиг это фигурное катание, оно же тебе не нравится?» Катя кивнула, сдерживая слезы, а В. З. резко вышел из машины и пошел к подъезду, даже не посмотрев в ее сторону…
Вернулись они поздно, и В. З. тут же ушел в свой кабинет, а Тамара уложила Катю спать. Ее комната была ближайшей к лестничной клетке, и она никак не могла уснуть, слушая, как лифт останавливается на разных этажах и, выходя, люди хлопают дверью. Ей было очень грустно и одиноко, и маленькое сердце сжималось, когда она думала, всем нутром чувствовала, что папа не пришел ее поцеловать или же пожелать спокойной ночи. Она увидела в щелку под дверью, как родители выключили свет и ушли спать, и ей так захотелось позвать папу, но она сдержалась.
Слезы, словно неутомимый дождь, лились по ее щекам, и сердце очень сильно сжалось, когда она представила, что папа, наверное, теперь найдет себе другую дочку – настоящую фигуристку! Ведь любая девочка мечтает о таком папе, а он есть только у Кати! От этой мысли ей стало физически страшно, к тому же казалось, что коридор в спальню очень длинный и родители далеко – туда она уже не сможет попасть.
«Ну почему я такая дура и не могу сделать этот аксель? Только зря папа время тратил… Так хочу к нему», – горевала Катя, утирая бесконечные слезы, и от этого плача у нее уже заложило нос. Она снова услышала шум лифта и от страха натянула одеяло на голову, и ощущение тоски, безнадежности и даже опасности поглотило ее.
