Они снова расхохотались, а потом притихли, услышав душещипательную песню: «Ночь притаилась за окном, туман поссорился с дождем…»
– Я от этой песни про свечу просто тащусь… – закатив глаза, прошептала Катя Маринке.
США
Эта непонятная, странным образом установившаяся, но очень сильная связь с Максимом стала влиять на жизнь Профессора Л. Замечала она это или нет, но ее привычное отрицание всего, что связано с Россией, вероятно, побочный эффект желания полностью ассимилироваться в американском обществе – уже давно никто не замечал, что она naturalized citizen[46], – неожиданно пошатнулось, а откуда ни возьмись появилась тяга ко всему Russian[47] – уже давно забытому и как бы покрытому пеленой, – словно она искала в этом Максима.
Она вспомнила, что любила в детстве, и нашла в Хьюстоне магазин «Russian General Store»[48] – купив там вареники и пельмени, она прыгала от восторга, а потом увидела и схватила вино «Киндзмараули», которое ей тут же о чем-то напомнило, но только она не могла сообразить о чем.
На следующий день она получила заказанную на Amazon[49] книгу Булгакова «Мастер и Маргарита», которую очень любила в ранней юности, и читала ее в обеденный перерыв в профессорском кафетерии. Коллега, которого она знала уже несколько лет, удивился:
– Can you actually read the original in Russian?[50]
– I guess so… I am surprised myself as I haven’t tried it in ages[51], – она пожала плечами.
– It makes sense though because it is your mother tongue[52].
Професор Л. задумалась над этим термином «mother tongue»[53], когда ехала в машине домой. На самом деле ее mother[54] уже давно перестала раздражаться на то, что дочь отказывалась говорить с ней по-русски. Так что пришлось перейти на английский много лет назад, но иногда mother говорила по-русски, а Профессор Л. в любом случае отвечала in English[55], ну забыла она уже все это и вспоминать не хотела, как бы давно уже стало не ее культурой. Она жила «Американской мечтой», пропагандировала ее и гордилась. Она часто рассказывала студентам свою нелегкую историю иммиграции и профессионального успеха, чтобы воодушевить и вдохновить их, неизменно резюмируя:
– Everything is possible in America – you can pursue and achieve anything you wish if you put your mind to it and work hard![56]
– Ты истинный патриот Америки и даже мне показала, как многое здесь нужно ценить, as I always criticized stuff and never realized my good fortune[57], – говорил ее американский муж.
Русская подруга юности предпочитала говорить по-русски, но знала, что Профессору Л. это не очень нравится, и они в основном говорили по-английски или на каком-то смешанном языке. Когда Профессор Л. вдруг полностью перешла на русский, подруга сильно удивилась, но и обрадовалась. Стало еще веселее болтать!
– Это его влияние, что ли? – спросила она, хихикнув.
– И да, и нет, – задумалась Профессор Л.
– Да ладно «и нет»?! Раньше ты даже в Нью-Йорке в русский ресторан идти со мной не хотела, помнишь? Американка ты моя, ну самая любимая. – Подруга захохотала. – А теперь одни пельмени и Булгаков. Это точно он тебе мозги запудрил, ну что за черт? – Подруга продолжала смеяться.
Но Профессор. Л. задумчиво смотрела вдаль и шуточный тон не поддержала.
– Понимаешь, он мозги мне не пудрит и никакой конкретной цели не преследует, ну я почти уверена. – Подруга закатила глаза. – Это странно звучит, но он как будто нашел ко мне ключ…
