Теперь бабка Катерина, будто нарочно, нарушила все планы Дарьюшки, но даже сейчас девушка не злилась, она покорно шла за старухой к ее дому, лишь печально вздыхала время от времени.
– Чем тебе помочь, бабка Катерина? – спросила Дарьюшка, едва они зашли в дом.
Она понятия не имела, что старухе понадобилось так срочно посреди ночи. Бабка Катерина скинула с себя длинную, тяжелую шубу, зажгла тусклую лампадку и поставила ее на стол.
– Садись, – старуха указала скрюченным пальцем на лавку, стоящую напротив ее постели.
Девушка послушно села, а бабка Катерина убрала с головы платок и легла. Длинные седые волосы разметались спутанными прядями по подушке.
– Помираю я, Дарьюшка. Боюсь, что прям сегодня и помру. Страшно в одиночестве-то помирать. Посиди хоть ты со мной, напоследок, – тихо проговорила старуха, прижав морщинистые руки к груди.
– Ну что ты, бабка Катерина! Ты еще поживешь! – воскликнула Дарьюшка и положила свою ладонь на бабкину руку.
Старуха покачала головой.
– Грудь по ночам так давит, как будто кто по ней ножищами тяжеленными ходит. Вздохнуть не могу! Знаешь, внучка, что это?
– Что? – испуганно спросила Дарьюшка.
– Это смерть ко мне подбирается, – прохрипела старуха, взгляд ее затуманился, лицо стало задумчивым, – всю жизнь я жила, думала, что далеко еще до нее, до смерти-то, и вот она вдруг тут как тут, уж надо мной стоит, в лицо дышит. А я все равно не готова помирать, все равно не нажилась еще…
– Бабка Катерина, ну-ка хватит о смерти говорить! – перебила ее Дарьюшка, – Ты еще у нас вон какая крепкая! Еще овец сама пастушить ходишь! Рано тебе помирать, ты еще на свадьбе моей не поплясала, деток моих не понянчила!
Старуха медленно повернула голову к внучке, посмотрела на нее пристально.
– Это точно, Дарьюшка. Надо Степана поторопить, пусть скорее тебе жениха хорошего подыскивает. Хватит в девках сидеть, – сказала она.
– Не надо, бабка Катерина, мне женихов искать. Есть уже у меня жених, сам нашелся.
– Чего ты мелешь? Как это – сам нашелся? – строго спросила старуха.
Щеки у Дарьюшки покраснели, она стыдливо опустила глаза и проговорила:
– Алеша, сын плотника Захара. На вечорках мы познакомились. Мил он мне. И я ему мила. Мы с ним уже сговорились, что он свататься ко мне по весне придет.
– Алеша? Этот тот, который целыми днями гармоньи меха растягивает и песни на всю деревню горланит? Этот тот, у которого отец – последний пьяница на деревне? Смотри, девка, яблоко-то от яблони недалеко падает!
В глазах старухи сверкнули злые огоньки, и Дарьюшка опешила. Не такой реакции на свое признание она ждала.
– Алеша – гармонист. Его вся деревня знает и любит. И не только наша, но и все окрестные.
– Что же это за жених такой, Дарьюшка? Тунеядец и будущий пьяница! Работать толком не работает, все только на гармошке играет! Чем же он семью кормить собирается? Наверняка, лапши тебе на уши навешал, а ты и поверила, дура окаянная!
Дарьюшка встала, отошла к окну и всхлипнула от обиды.
– Ты его не знаешь, бабка Катерина, а гадости говоришь! Алеша совсем не такой! Он работящий, добрый, заботливый… А самогон он даже на вкус не пробовал!
– Знавали мы таких! Для того, чтоб девке под юбку залезть еще не такое про себя понарасскажут! Говори, дура, было у вас с ним? Задирал он тебе юбку уже?
Щеки Дарьюшки запылали, глаза защипало от подступивших слез, голова разболелась от волнения. Старуха села на постели, забыв о своей боли и уставилась на внучку, сверля ее злым взглядом.
