Он картинно потер виски, давая понять, какую головную боль создала я ему. Сделав паузу, почти МХАТ-овскую, с сожалением добавил:
- Мария, ты начинаешь меня…, - еще одна пауза, вместо которой должно быть слово «разочаровывать». Но он четко понимал, что слишком много негатива вываливать нельзя. А то я могу и взорваться. Поэтому он продолжил: - Все больше удивлять.
- Взаимно, дорогой! И неважно, что я до сих пор не имею никакого отношения к твоей семье!
Ой! Это я, что, вслух сказала?! Кажется, да. Потому что у Альберта нервно дернулся глаз. Понятное дело, он привык к тому, что я непревзойденная гладильщица- виртуоз. Я постоянно сглаживаю острые углы и наглаживаю его чувство собственной важности
- Это ты на что сейчас намекаешь?! – осипшим от моего неожиданного выпада голосом спросил он.
- Забей. Я хотела сказать, что полчаса моего отсутствия твои родители не заметят. Так ведь? - я убрала коготки и снова включила ласковую кошечку. – Покажешь им фотографии из нашей поездки, «Иронию судьбы» посмотрите. Выпьете вина, закусите – все на столе стоит. А я прибегу, поменяю тарелки и будем встречать Новый год! Хорошо?!
- Хорошо, - по инерции согласился Алик, но тут же опомнился. – Какой к черту хорошо?! Как я объясню маме?
О май гад! Он включил песню про белого бычка, которая хороша и начинай сначала.
Я чувствовала себя, как на пороховой бочке. Мне казалось, что чета Занских, не пользуясь лифтом, медленно и неотвратимо поднимается по лестнице к нам на двадцатый этаж, не давая мне возможности взять себя в руки и принять какое-то решение. Ступенька. Вторая. Третья. Сколько их осталось?
И будто каждая ступенька приближает огонь, бегущий по бикфордову шнуру к моей бочке. Еще чуть-чуть и рванет. Спрыгнуть и трусливо, без объяснений, убежать? Или все-таки попытаться объяснить Агнессе Леопольдовне, что я к ним со всем уважением и даже с ароматной запеченной курочкой, но у подруги настоящий форс-мажор, и, если я не помогу, она пропадет.
И пока меня раздирали сомнения, в дверь позвонили. Нацепив самую преданную улыбку, я понеслась открывать.
- Добрый вечер! Рады, что вы к нам согласились приехать, - вру отчаянно, от «искренней» улыбки сводит челюсти. Но эту часть спектакля «Родные люди» я обязана отыграть так, чтоб им захотелось вызвать меня «на бис».
Пока Алик доплывал к нам из комнаты, я успела снять шикарную норковую шубу с плеч будущей свекрови и аккуратно повесить на плечики.
- Проходите, проходите! В ванной можно помыть руки, вот чистое полотенце, - шустрой белочкой забежала я вперед и, распахнув дверь, указала рукой. Я понимала, что моя излишняя суета вызвана нервозностью, но ничего поделать не могла. У меня дыхание перехватывало от того, что сейчас должна буду огорчить все благородное семейство.
Но, к счастью, Агнесса Леопольдовна приняла мои «облизывания» благосклонно. Очевидно, сработал принцип – кашу маслом не испортишь.
- Миленькое платьице, - похвалила она почти искренне. И я бы поверила, если б она не видела уже меня в нем оба раза, когда мы встречались.
- Спасибо, - отозвалась я, собираясь с духом перед тем, как огорошить гостью. То, что отцу Альберта, эта информация будет по барабану, я уверена. Жаль, что сын пошел не в него, а в маму.
- Давайте за стол? Уже все готово! Альберт откроет вино, - прочирикала я и добавила, как бы между прочим: - А я должна на полчасика отлучиться.
