– Ой, – снова сказал Снегирев.
– Да вы совсем ошалели?! – взвилась она. Вскочила, выдернула из сумки одноразовую салфетку и стала вытирать рукав.
– ТЫ – ошалел, – укоризненно заметил Снегирев. – Мы же договорились.
– Ни о чем мы не договаривались!.. – нервно воскликнула она. – Где у вас тут туалетная комната?
Снегирев сказал спокойно и услужливо:
– Я провожу. – И даже подставил руку калачом.
Которую она, разумеется, проигнорировала. Тогда он просто пошел к выходу. Снежана направилась следом за ним.
Некоторые сотрудницы покосились на эту парочку, гуськом выходящую из зала. Людочка воздела тонкие брови и прошептала, снисходительно качнув головой:
– Неисправим.
18.
Тупичок, куда выходили двери туалетов, находился в нескольких метрах от зала. Снегирев провел туда Снежану и показал на дверь с металлической плашкой, изображавшей кружок и бантик над ним:
– Женский тут.
– Спасибо, – Снежана скрылась за дверью.
У Снегирева же зазвонил телефон. Виктор вынул сотовый, на экране светилось «Разбойник», Виктор отошел в сторону, к окну в тупичке и приложил трубку к уху. Мужской бас пробубнил туда что-то беспокойно. Снегирев отозвался:
– Да… Всё по плану. Не трепыхайтесь.
А потом выключил связь. Подумал, постоял, глядя в окно на заснеженный старый зимний дворик позади здания. Потом подошел к двери туалета, постучал и спросил:
– Вы там как? Костюм спасли?
Из-за двери отозвался слезливый голос:
– Какая вам разница?
Неужели рыдает? Виктор постучался еще раз и предупредил:
– Я захожу.
Он открыл дверь, сказал:
– Ваш растроенный голос вынуждает меня нарушить границу.
– Да что вы ко мне прилипли?! – воскликнула она.
– Не я. А крем.
Ревизор стояла перед умывальниками и пыталась очистить рукав, из глаз ее ручьем текли слезы.
Снегирев приблизился к ней и заглянул в лицо. Сказал шутливо:
– Да будет вам, последний костюм, что ли?
– Для шуточек к вашим услугам целый женский коллектив, – отозвалась она, всхлипывая. – Что вы ко мне привязываетесь?
Виктор ответил честно:
– Потому что ты ревизор.
Хлюпнув носом, она сказала:
– Все принимают меня в штыки… Но ревизии нужны. Ведь заворуются… Разве воровство – это хорошо? – Она вскинула на Снегирева глаза – без очков они были какими-то беззащитными и даже немного наивными.
– Нет, – сказал Снегирь. Его тронула ее искренность, он вдруг почувствовал себя грубым, нахальным болваном, и ему стало неловко.
– Вот видите, я же права, – сказала она. И махнула рукой в сторону двери: – Не проверяй их, а они там такого понапишут! Безо всякой совести. Видели бы вы, что ваше начальство насочиняло в счетах. Стулья офисные – будто бы все заменили за год! И по какой цене – пять тысяч рублей каждый. А на самом деле цена таких стульев копеечная. Да и новых стульев в офисе всего несколько штук! А все остальные-то старые остались. Я же на одном таком сижу с утра. Он оборван, скрипит и вот-вот развалится.
Снегирев только пробормотал хмуро:
– Свинство натуральное.
– Вот именно. Понимаете?
– Да уж.
Она вдруг будто спохватилась, отвернулась к зеркалу, помяла платочек в руках:
– Напрасно я вам рассказала. Это непрофессионально.
– Не бойся, не выдам, – Снегирев тоже посмотрел в зеркало и подмигнул ей.
Снежана кивнула, промокнула платком под глазами.
Витя сказал ей мягко:
– Лучше умойся. Уже всё равно всё размазала.
Снежана попросила его:
– Не могли бы вы принести мне мою сумку…
– Момент, – сказал Снегирев и шагнул к двери.
