– Посторонись, бабуся, – Корн выпустил девушку и грубо отпихнул старушку в сторону, подошел ко мне и крепко сжал плечо, – а ты идешь с нами.
– Никуда она не пойдет!
За мной стоял Мороз, в белом халате, с чуть взъерошенными волосами.
– Иван Степаныч? – заворковал Клаус наглым подхалимским голосом. – Вид у вас уставший, вам бы отдохнуть. Давно дома не были?
Корн рядом дико заржал и ткнул приятеля в плечо.
– Я сказал, оставьте девушку в покое.
Лицо Клауса мгновенно изменилось, как только Мороз стал подходить к ним. Он оттолкнул меня в руки Корна и выставил нож вперед.
– Отойди, Иван, лучше тебе не лезть в это дело. Отдаешь ее нам, и Ронан не станет больше к тебе лезть.
– Он уже залез туда, куда не следовало.
– Да ты борзый, – Клаус сделал выпад вперед, но Мороз увернулся, ударил по руке, выбил нож и вторым ударом свалил Клауса.
Корн отшвырнул меня к стене, я ударилась спиной, боль пронзила меня, на несколько секунд лишив сознания. Открыв глаза, я увидела Марусю, которая придерживала мою голову. А Мороз уже выводил из больницы Корна, заломив ему руки за спину. Следом отправился и Клаус, который только пришел в себя.
– Иван Степанович, вы просто молодец! Вы наш герой! – прыгали вокруг него юные медсестрички.
Мороз не обращал на них внимания, подошел ко мне, подхватил на руки и понес в палату. Девушки враз замолчали, испуганно и одновременно уважительно смотря вслед.
– Ты должна себя беречь, – он положил меня на кровать, повернул на бок и осмотрел спину, – швы чуть не разошлись.
– Спасибо, – тихо проговорила я, закутываясь в одеяло и пытаясь прикрыть обнаженные плечи.
– Снежана, – он взял мою руку и погладил по тыльной стороне ладони, – я не причиню тебе зла. Я знаю, что Ронан страшный человек, но, поверь, я не отдам им тебя.
– Он все равно достанет меня. И вас заодно, если будете заступаться.
– Даже на Ронана должна найтись управа.
– Серьезно? – я истерически засмеялась. – Сколько лет он негласно управляет Аурой? Город собирает налогов с граждан меньше, чем Ронан. Все его боятся, и не нашлось до сих пор ни одного человека, который бы осмелился встать против него. Точнее, они находились, но что с ними стало? Все висят на доске почета при полицейском участке. В черных рамочках.
– Снежинка моя, – он прикоснулся губами к моей руке.
От отвращения я выдернула руку и со злостью посмотрела на него.
– Вы предатель! Вы предали моих родителей! Из-за вас я оказалась здесь. Но я вам это прощаю, иначе не стала бы я такой сильной. Но ради всего святого, не играйте в мученика и грешника, желающего искупить свою вину. Я вам не верю и не поверю никогда.
Я подтянула колени и отвернулась к окну. Ну, спас он меня от этих громил, так и что? Быть вечно благодарной? Видеть его не хочу! А свое чувство вины пусть засунет куда подальше, как и свою красоту! Пусть на него медсестрички вешаются, а я теперь сама по себе!
– Ты имеешь право злиться, – после небольшой паузы произнес он, – но ты должна все обдумать и не делать отчаянных поступков. Нам нужно поговорить еще раз, но чуть позже. Я попрошу Марусю принести тебе обезволивающее и снотворное. Сегодня много произошло, ты отдохнешь и, когда будешь полна сил, мы еще раз поговорим.
Ага, поговорим, как же! Я смотрела ему вслед и думала только о том, как мне выбираться дальше. О том, чтобы оставаться здесь, речи не могло идти. Клаус, хоть и трус, но не дурак. Если они не справились вдвоем, когда вернутся, их будет намного больше. А вернутся они точно, Ронан не оставляет свидетелей, особенно, если всем растрепал, что я уже лежу где-то в канаве. Он добьется своего, хоть позже, но в эту самую канаву меня положит.
