– Бред какой-то. Почему меня не ввели в курс дела?
– Наверное, так и было задумано.
Затем Владимир поднялся со своего места и подошел к Виктору.
– Тебя здесь не любят, старик.
– Мне все равно.
– А вот им – нет.
– И что с того?
– Нужен повод, Виктор, неужели ты этого не понимаешь. Ты как кость в горле у остальных инструкторов. «Великий», «один из последних», «соколиная стая». Это же клеймо на всю жизнь. Ты воевал бок о бок с теми, кого наш клан издавна считает врагами. Если бы не бой под Шоггурдом, не Нафрин, не шесть уничтоженных «Лиходеев» и один «Каратель» тебя бы уже давно списали в утиль, а твой генный материал уничтожили, как «запятнанный». Они взялись за тебя и уже не отпустят.
– Может быть, но мои дела на полигоне еще не закончены.
Виктор вернулся за стол и связался с медблоком. Подходило время отчета, а док до сих пор молчал. Такое отношение выводило его из себя. «Все должно быть вовремя» – твердил он себе, глядя на голографический экран, где вскоре должно было появиться лицо доктора.
– Простите, капитан. Заработался.
Виктор сдержался, хотя внутри все кипело и хотелось сорваться криками на этого худого, вытянутого, как богомол, врача.
– Докладывайте.
– Наш мальчуган идет на поправку.
– Когда я смогу начать с ним тренировки?
– Через несколько дней.
– Точнее.
– Три…хотя нет…четыре дня. Это точно. Но все же…
– Что еще?
– Не торопите меня, капитан. Парню здорово досталось. Организм молодой – все заживает как на собаке, но нужно делать поправку на его возраст и…
– Жду вашего отчета через четыре часа.
Виктор отключил связь и потянулся за сигаретой.
Наблюдавший за всем этим Влад лишь развел руками, когда капитан заговорил с ним об этом парне.
– Ты уверен в том, что ты делаешь?
Он много думал над этим. Еще с того момента, когда ему сообщили о гибели всей группы и возвращении всего одного мальчишки из черного леса, Виктор понимал, что это будет последним гвоздем в крышке гроба его карьеры.
Вечером того же дня, капитана вызвали на разговор с высшим офицером Кураевым, восседавшим в том самом совете, где ему собственно и объявили о начале конца. В просторном помещении, оборудованном для приема особо важных гостей, его не встретили солдаты, не было охраны и караула. Все просто и очень обыденно.
Внутри он встретил только его. Пожилой офицер, с облысевшей, но все еще имевшей некоторую растительность на своей голове, холодно поприветствовал боевого офицера, повернувшись и протянув ладонь для рукопожатия.
– К чему такая спешка? – спросил Виктор, снимая свои черные очки; в помещении горел приглушенный свет и надобности в них не было.
– Спешка? Все просто, Виктор – решение по твоей демобилизации принято единогласно.
– Как? Уже?
Кураев покачал головой.
– Совет экстренно созвали еще вчера. Голосование было тайным.
Виктор продолжал стоять неподвижно на своем месте, сохраняя ледяное спокойствие.
– Это было закономерно, Виктор.
– Вы тоже проголосовали «за»?
Кураев ответил не сразу.
– Да, – он очень быстро закивал, как будто все это время сдерживал нарастающие мышечные сокращения в своей шее. – А что я мог сделать? В какой-то степени мы все понимаем, что время безжалостно к нам и рано или поздно каждый из нас отправится в утиль. Никто не хочет этого, но твой ресурс, старина, выработан. Это четко прослеживается по результатам контрольных испытаний.
– Значит все. Это окончательно?
– Да. Конечно, ты можешь подать апелляцию, но это только оттянет время. Заслуги не могут вечно работать за тебя и я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что решение совет не поменяет.
