Я открываю глаза и мягко тяну Фрэнки за руку:
– Пошли.
– Стой. Анна, слышишь? Прислушайся.
– Что это?
Звук, на который она обратила внимание, напоминает лай.
– Смотри, это тюлени. – Она указывает вниз. Там, совсем недалеко от нас, на берегу, резвятся в песке не меньше десятка странных животных с коричневой шкурой. Они забавно извиваются и гавкают, совсем как водяные собаки.
– Ого! – выдыхаю я. – Кажется, я изменила свое мнение.
– Анна, что самое крутое из того, что ты видела в жизни? – спросил меня Мэтт спустя неделю после дня рождения. Мы лежали на заднем дворе, смотрели в небо и считали падающие звезды (их оказалось целых три). Это было глубокой ночью, и все, кроме не угомонных сверчков, уже легли спать. Я ответила, что самым ярким воспоминанием стал сильный шторм с грозой, случившийся, когда мне было десять. Где-то вдалеке бушевала непогода, дождь заливал палубы кораблей, барабанил по парусам, а молнии снова и снова рассекали темное серо-синее небо.
– А ты?
– Раньше я бы сказал, океан. Но теперь готов изменить свое мнение.
Больше он ничего не сказал. Только долго смотрел мне в глаза, не обращая внимания на падающие звезды. А потом рассвело, и ни одну из них было не разглядеть.
– Ты о чем? – спрашивает Фрэнки.
– Тюлени. Тюлени – самое крутое, что я видела в жизни.
– Согласна, – с улыбкой кивает подруга.
Проглотив несколько пончиков с сахарной пудрой, мы собираемся у перил, и дядя Ред, поставив камеру на штатив, собирается открыть фотосезон. Тюлени решают сделать нам подарок: они тоже выстраиваются в ряд и позируют. Жаль, что на снимке они, скорее всего, будут казаться коричневыми точками на далеком берегу. Выбрав правильный угол, дядя Ред запускает таймер и встает к нам, посмеиваясь над забавными животными.
– Фото получится удачным, вот увидите, близняшки, – сообщает он.
Ох уж это детское прозвище! Впрочем, мы с Фрэнки неразлучны с тех самых пор, когда носили одинаковые желтые ползунки – такие до рождения ребенка покупают родители, которые не знают его пол.
– Анна, ты в порядке? – шепотом уточняет Фрэнки, как только Ред и Джейн возвращаются к машине.
– Наверное, – отвечаю я. – Просто пытаюсь привыкнуть.
Я поддеваю ногой несколько камешков, и они со стуком катятся вниз. С океана дует прохладный ветер, наполненный брызгами, отчего руки покрываются легкими мурашками.
– Он здесь, – шепчет Фрэнки, вглядываясь вдаль.
Я беру ее ладонь, снова закрываю глаза и, держась за перила, растворяюсь в этом мгновении.
Оставшиеся сорок минут пути пролетают очень быстро. Небольшая остановка явно пошла дяде Реду и тете Джейн на пользу: теперь они излучают радость и энергию и наперебой рассказывают истории о своих первых поездках на пляж с тогда еще совсем маленькими детьми. Одной рукой Ред держит руль, а второй поглаживает Джейн по колену. Время от времени та накрывает его ладонь своей и улыбается.
Стоило мне задуматься о том, что неплохо было бы перекусить, как Фрэнки указывает на видавший виды голубой указатель.
Добро пожаловать в Занзибар-Бэй!
Настоящий рай на земле!
Население: 945 949 человек
– Breeze! Breeze! Breeze! – скандирует Фрэнки, размахивая кулаком в такт.
Она прожужжала мне все уши о своем любимом кафе и о том, что на пути из аэропорта они всегда здесь останавливаются.
Дядя Ред сворачивает с главной дороги и медленно движется по бульвару Мунлайт до седьмой пристани, следуя информации на указателе при въезде в город. По пристани гуляют толпы туристов, отовсюду доносится запах хот-догов, в глаза бросаются сотни купальников дикой неоновой расцветки. Это место – настоящее испытание для всех пяти чувств и, возможно, даже для шестого.
