Сны Эрры - страница 3

– Кто я? – засипел и зашипел Эрра.

Вопрос поплыл мимо Эрры, как будто буквы оторвались от листа, сами сложились в воздухе в эту фразу и поплыли по комнате как легкий дымок, который завернулся в небольшой вихрь и исчез.

Кабатсонэ молчала и продолжала вязать. Эрра понял, что у него нет ответа на этот вопрос.

– Ничего себе вопросик. Я точно, как Сократ, знаю, что ничего не знаю, – сказал Эрра удивленным голосом. – Ведь так просто ответить, что я мужчина, но это явно ни при чем. Я не Эрра Ликс, имя можно поменять, например, на Джерри Бест. Я знаю, ты ждешь от меня другой ответ.

Кабатсонэ усмехнулась, но не посмотрела на Эрра и продолжала вязать. Эрра закрыл глаза от бессилия найти ответ снаружи, может быть, он придет изнутри. Ничего не пришло на ум.

Зато когда Эрра открыл глаза, то увидел, что Кабатсонэ в золотом сильно облегающем бальном платье с большим декольте и разрезом вдоль ноги почти до верха бедра сидит рядом с оркестром в танцевальном зале. Зал был весь в зеркалах: они были на стенах, на потолке и на полу. Вокруг были люди, одни замерли в танцевальных позах, другие – в оркестре с инструментами в руках.

– У тебя пропали все мысли, – то ли спросила, то ли подтвердила Кабатсонэ.

– Легко ответить на вопрос «Кто я?». Если говорить через профессию, то этот скрипач, этот дирижер, если через связи, то вот эти дамы – мама и дочь, – Эрра замолчал на секунду и продолжил. – Сегодня ты – жених, а завтра – муж, но я понимаю, что речь идет о чем-то ином, о сокровенном. О той сути, что, собственно, и делает тебя таким, а не другим.

– Суть тоже должна иметь признаки. У нас с тобой есть один совпадающий признак: мы оба не спим там, где всё спит.

– Легко сказать, что я – это точно не ты, но ответить на вопрос «Кто я?» – сложно. Это то же самое, как найти истинное лицо, вернее, как найти порядок в море человеческого хаоса масок и ролей. Как же отказаться от ценностей, заслуг и привилегий, от своего тщеславия и славы, что я такой-то и такой-то? Ради чего тогда жить? Ведь все стремятся выделиться и стать кем-то великим, чтобы увековечить себя в памяти людей.

– Твой талант, твой статус и твои регалии по сути не твои достижения. Это как очередной кусочек глины для очередного кирпичика в постройке тюремной стены, окружающей твою душу.

– Ага, значит, я – это моя душа. Ну, она-то у меня точно одна, – воскликнул Эрра. – Может быть я – это Душа?

– Душа без тела разве способна жить в мире людей сама по себе? – спросила Кабатсонэ, вставая с пуфика. – Ты готов расстаться с телом и жить бестелесной субстанцией? Навсегда потерять возможность потанцевать со мной и делать кое-что еще? Ты готов от этого отказаться?

Кабатсонэ, не прекращая вязать, встала, поставив одну ногу вперед в разрез платья. Восхитительный вид ее фигуры притянул взгляд Эрры так, что говорить он был уже не в силах.

– Не-а-а-а, – протянул Эрра, не отрывая глаз от ее тела, и выдавил из себя слова. – Может быть, когда-нибудь потом, но точно не сейчас.

Кабатсонэ села, продолжая вязать.

– Ты не можешь ответить потому, что, ослепленный своими успехами, погребенный под неудачами жизненных обстоятельств, ты разбил зеркало истины, через которое мог бы увидеть видеть себя в свете своего сокровенного я.

– А ты видела себя в зеркале истины?

– Да, я такая же, какую ты видишь перед собой. Я уже не могу быть другой. Это необратимо. Пути назад нет и у тебя, похоже, тоже его нет, – сказала Кабатсонэ, глядя под ноги Эрры.