***
Саймон пришёл в себя в больничной палате. Солнце слепило его из окна, а в вену правой руки была воткнута капельница. Повернув голову, он увидел бородатого деда, читающего газету на соседней кровати, которая стояла от него через тумбочку.
– Ну что, внучек, очнулся? – спросил тот, улыбаясь.
Саймон попытался приподнять голову, но его начало мутить и кружить, и юноша вынужден был принять старое положение.
– Долго же ты лежал, – сказал старик, с громким шелестом переворачивая страницу.
– Сколько? – непонимающе спросил Саймон.
– Четвёртый день пошел.
Юноша охнул и уставился на капельницу. Там оставалась ровно половина прозрачной жидкости, которая не спешила капать быстро.
Странно, но есть не хотелось, а наоборот – подташнивало.
– К тебе тут заходили.
– Кто?
– Девушка одна. Каждый день тебя навещает, – и старик подмигнул, согнув газету.
Саймон попытался припомнить, что за девушка могла его навестить, но никаких домыслов не было. Вроде бы он с женским полом не так хорошо общался, кроме Карси. А та в реанимации и вряд ли придёт в себя. От этой мысли в груди что-то сжалось. Захотелось отвернуться к стенке, но мешала капельница. Смотреть на шприц, воткнутый в вену, не было никакого желания. В горле снова возник болезненный ком.
В этот момент за дверью послышались неспешные шаги, ручка повернулась, дверь открылась, и вошла Карсилина. Совершенно здоровая!
Саймон вздрогнул, в груди что-то полыхнуло. Он хотел лихорадочно присесть, но голова закружилась, и ему пришлось остаться в таком положении.
Карсилина подошла ближе и, улыбаясь, присела на стул возле его кровати:
– Как ты? – поинтересовалась девушка с беспокойством.
– Я?.. – Саймон почувствовал смущение, а его щеки покраснели. – Да вроде хорошо.
Он попытался убрать правую руку за голову, но капельница напомнила о себе.
Наступила пауза, во время которой Саймон подумал, что выглядит сейчас в глазах Карсилины максимально неловко. Старик с соседней кровати заинтересованно наблюдал за ними.
– А как ты?.. – начал было Саймон, не понимая, как девушка пришла в себя. Ведь у неё было множество травм и шансов выкарабкаться не предполагалось.
– Врачи думают, что это чудо. Они не могут объяснить произошедшее, – ответила Карсилина, смотря ему прямо в глаза. Саймон не мог отвести свой взгляд. Она поправила волосы и продолжила:
– Ты был в моей палате, без сознания. И знаешь, что я думаю?
– Что?
Девушка склонилась над ним и прошептала на ухо, чтобы любопытный старик не услышал:
– Это ты меня исцелил. Чародеи так могут, я знаю.
Саймон ощущал исходящее от неё тепло, и она была так близко, чуть ли не касалась его кожи, сердце трепетало, словно бабочка, которая почувствовала первый луч солнца во время рассвета.
– Перед тем, как прийти в себя, я слышала твой голос, – сообщила Карсилина, – ты призывал бороться, как будто звал меня. В этот момент я ощутила большое желание жить.
Она выпрямилась и продолжила уже в полный голос:
– Я вдруг поняла, как много ты, Саймон, для меня значишь.
Саймон вздрогнул, словно его поразил слабый разряд электричества, он собирался что-то сказать, но Карси прислонила палец к его губам:
– Ты всегда поддерживал меня, часто выручал, приходил мне на помощь. Мы с тобой хорошо проводили время вместе. А я встречалась с другими парнями. Не замечала, что рядом со мной есть человек, который гораздо лучше их всех.
Она вздохнула, и Саймон понял, что может вставить и своё слово:
