Тело ныло – лежал в неудобной позе. Шея побаливала от удара током. Ещё и ошейник туго затянули.
– М-да, ощущения – атас…
Гоблина похитили где-то полтора года назад. Самого похищения он, правда, не запомнил – это немного сложно, когда тебя бьют шокером. Краем глаза заметил, что нападавшие не были похожи на людей.
Так и оказалось. Его похитили свиньи. Целое семейство.
– Что за кучка малолетних дебилов сделала это? – несмотря на побои, Пучков сохранял бодрость духа – как-никак, бывших оперов не бывает.
– О, так ты очнулся! – с головы пленника сняли мешок.
В подвале Гоблина окружали три огромных хрякоподобных существа. Самый здоровый среди них держал в руках шокер.
– Позвольте представиться, я – папа Свин. Это мама Свинка, – указал на особь подле себя, в которой угадывалась женщина, – А это наши дети – Джордж и Пеппа, – сзади, около лестницы наверх, выглядывали два небольших существа.
– Какого дьявола здесь творится?
– Видите ли, мы не просто свиньи. Мы – переходное звено между человеком и сверхчеловеком. Мы – свиньи, по интеллекту превзошедшие вас, глупых людишек. Но это не значит, что мы будем спускать вам издевательства над нашими братьями.
– Что? Какие ещё, нахрен, братья? Идиоты.
– Но, но, но! Не нужно ругаться при детях, иначе, – искра шокера, – мне придётся поучить вас манерам.
Папа Свин протянул руку – мама Свинка положила туда телефон. Несколько тычков, и перед глазами Пучкова экран, на котором отображалась нарезка моментов игры с резиновыми свиньями.
– За унижение наших неживых братьев и эксплуатацию нашей свиной культуры вы, Дмитрий Юрьевич, приговариваетесь к смерти! – Свин помолчал. – Так бы мы сказали, будь мы людьми. Но мы не люди, нет, мы – Свиньи! Мы дали себя поработить, подверглись селекции, чтобы поднять восстание и пользоваться вами, как вы нами на протяжении веков. Так что убивать вас, как минимум, невыгодно. Мы вас перевоспитаем. Как перевоспитываем ваших детей с помощью телевизора.
– Пи@…
Договорить Гоблин не успел – папа Свин ударил током. Потом ещё пару раз, и пленник отключился.
С этих самых пор началось «перевоспитание». Дмитрия Юрьевича кормили, одевали, мыли, обеспечивали комфорт.
И били током. Много. За любую оплошность.
– Нельзя материться!
– Нельзя повышать голос!
– Нельзя сопротивляться!
– Свиней надо слушаться!
– Свиньям надо поклоняться!
– Свиньи – добро!
Ежедневные истязания сломали бы кого угодно. Но только не советского опера. Он смог приспособиться и даже жить длительное время без ударов током. Тогда семья свиней объявила о новом этапе воспитания:
– Виден прогресс, Дмитрий Юрич! Так держать! В честь такого события мы выделяем вам комнату, – папа Свин торжественно махнул рукой, – правда, одно «но», – опустил её, – там уже есть кое-кто. Впрочем, проще показать, нежели объяснить.
Папа Свин проводил Гоблина до нового жилища и открыл дверь:
– Мы зовём его Чмопс. Он очень токсичный.
В просторной и светлой комнате спал пёс. Мопс. Крупный для своей породы. Он тут же подскочил, злобно захрюкав и насупившись.
– Теперь вы будете жить вместе! Или выживать, ха!
С этими словами папа Свин толкнул внутрь Гоблина и захлопнул дверь. Послышался поворот ключа в замке.
– Ну что, свинтус, будем знакомы?
Чмопсу явно не понравилось приветствие, ибо он тут же кинулся на нового соседа. Но мопс, даже будучи крупным, злым и сильным, всё равно оставался мопсом – тупой жирной свиньёй в теле собаки.
