Сны Ocimum Basilicum - страница 27

– Какого хрена стоим?! – гаркнул прямо в ухо Самире Фархад – «Непобедимые» нагнали их и теперь рвались вперёд. Подпрыгнув на месте от неожиданности, Самира обернулась и ответила:

– Всяких джындыров[7] забыли спросить, что нам делать!

Уязвлённый этим остроумным ответом, Фархад изрыгнул месиво ругательств на двух языках, но никто больше не отвечал ему, потому что Денис совершил роковую ошибку: он вежливо попросил ворочавшуюся перед ними женщину посторониться и уступить дорогу. Услышав такую просьбу от молодого бородатого человека с оскорбительно длинными светлыми волосами, собранными в хвост, женщина продемонстрировала столь бурную реакцию, что можно было предположить, будто он, по меньшей мере, возложил руки на самую крупногабаритную часть её тела. Под выкрики «наглый», «нет совести», «совсем стыд потеряли», а также некоторые слова, непригодные для печати, обе команды и один несчастный оператор заполнили тесное пространство, пытаясь разобрать, что там впереди происходит и в чём суть конфликта. Оператору в суматохе заехали по морде – не то участники передачи, не то кто-то из паломников. К счастью, удалось уберечь камеру. Чингиза из «Непобедимых» пропихнули вперёд, где он (видимо, сегодня был не его день) каким-то непонятным образом очутился лицом к лицу с противником.

– Ты кто такой, куда лезешь?! – завизжала мать семьи, хватая Чингиза за тощую руку и впиваясь в неё острыми когтями, переливчато-зелёными, точно майские жуки. От боли и неожиданности несчастный рванулся в сторону, но в стороне, к сожалению, находилась твёрдая скала, и она никак ему не помогла, а женщина продолжала стискивать его руку, призывая на помощь мужа и детей.

Через несколько секунд, после особо сильной ругани и давки, лучевая кость Чингиза не выдержала и сломалась. Чингиз испустил вопль, который мог бы испустить Грендель, когда Беовульф вырвал тому руку из плеча, и этот вопль привёл в чувство матерь клана, и этот вопль напугал очередных паломников, только приблизившихся к подножию горы, и этот вопль достиг ушей Алтая, уже бежавшего к месту схватки, хотя он и не понимал, как может там пригодиться. Орущего без остановки Чингиза оттеснили назад, Шаин, Фархад, Денис и Лейла – квинтэссенция маскулинности обеих команд – выступили единым строем против богомольцев, протолкнув наконец мамашу и затоптав остальных. Другие игроки, кроме пострадавшего (он принял красивую позу перед камерой, разлёгшись на камне, и не очень красиво кричал), тоже бросились сквозь освобождённый проход, окончательно сметя злополучный клан, отдельные члены которого изрядно ободрались о скалу. За всё время своего существования Бешбармаг не видел такого побоища. В истории религий было множество войн, но едва ли когда-нибудь человеческая кровь проливалась за оролаторию. Впрочем, члены семьи, приехавшей просить у горы разных благ, никогда бы не стали анализировать произошедшее. Они просто решили, что на них напала толпа на редкость бесстыжих студентов. Зализав раны, они не спеша двинулись дальше, потому что уже раздали немало милостыни по пути, не пропадать же деньгам.

Чингиза подобрали санитары из кареты «Скорой помощи», сопровождавшей игроков в их путешествии.

– Этот выпуск всех порвёт, – удовлетворённо заметил Меджид.

– Не люди, а хрен знает что, – Алтай был настроен не так оптимистично; он не хотел проблем вдобавок к той, что уже имелась. В голову ему вдруг просочилась, словно извне, мысль: «После этой передачи я умру». Такое с ним было впервые, поэтому он испугался, заодно и вспомнив о своей неутешительной наследственности. Как-то раз одна увлечённая хиромантией знакомая сказала ему, что у него длинная линия жизни и нечего бояться, но Алтай больше верил в генетику, чем в хиромантию.