– Наглеешь, Тейлор. Но ты наблюдательный, что есть, то есть. И не болтливый, что особенно важно, – он внимательно осмотрел меня с ног до головы, как будто узнавая заново, разглядев что-то новое, чего раньше не замечал. – Ладно, вали в свой приют и смотри, чтоб на цепь не посадили. Хоть решётку грызи, хоть подкоп ложкой рой – «посылку» нужно доставить сегодня.
Я бодро кивнул. Из моего «куратора» Расти, кажется, превращался в приятеля. И это очень вдохновляло. «Карьерный рост», чёрт побери.
Ли уже поджидал меня. Грубо, как арестанта, поволок к начальству.
«Надеюсь, из-за всего этого у тебя будут проблемы», – зло пожелал я ему, не прощая этого гнусного наслаждения властью.
Часа три меня долбили вопросами, проверяли, обыскивали. Но ничего не добились и не нашли – вдохновлённый какой-то пиратской интуицией я спрятал свёрток в нише под стеной сразу, как только вернулся. И теперь оставалось лишь скучающе пережидать этот воспитательный балаган. Отсюда часто сбегали, и ни для кого не было секретом, что каждый из нас мечтает перевалить через заветную цифру возраста и навсегда уйти за двери этого казённого заведения, упорно и бесполезно пытающегося заменить нам семью.
Наконец они устали повторять в сотый раз заученные и бездушные речи про то, как я негуманно их всех напугал, и, с напутствием больше так не делать, выпустили на свободу. Не давая Ли шанса найти меня с какой-нибудь пакостной местью, я рванул за своим кладом.
Ужас ледяными когтями процарапал вдоль позвоночника, – рука шарила в нише и ничего не находила. Пусто. Но я не мог ошибиться, это именно то место…
– Что-то потерял?
Я резко оглянулся, почти не дав себе времени узнать этот насмешливый голос. Бесцеремонно рассматривая меня, Венеция вертела в руках «посылку». И только глянув мне в глаза, сообразила, что задела нечто очень опасное, чего никогда бы не тронула сознательно.
– Прости-прости, – быстро пролепетала она. – Вот, возьми…
Я выхватил у неё из рук чуть не ставший моим инфарктом свёрток, бегло осмотрел – всё цело, она его не вскрывала. Хоть в этом повезло. Всё-таки улица отлично учит укрощать любопытство. Даже неизлечимое женское. Я посмотрел на неё, и она поперхнулась своими извинениями. Никогда – ни раньше, ни потом – я не был так близок к тому, чтобы ударить девушку. И Венеция хорошо разглядела эту опасность. Осторожно притихшая, боясь раздразнить моё бешенство ещё больше, вся будто сжавшись, как зайчонок перед хищником, она тревожно выжидала. Взглядом высказав всё то нецензурное, безобразно-грубое, что про неё думаю, я молча развернулся. Доставить «посылку», доложить Расти и Вегасу о выполнении – мне было, чем заняться. С этой дурой пообщаюсь позже, когда успокоюсь. Боже, и когда я успел стать таким нервным? Зачем судьба натолкнула меня на эту ненормальную?
Сжимая свёрток в кармане, боясь хоть на секунду оторвать от него руку, чтобы не дать карме выкинуть ещё какую-нибудь шутку с моими задёрганными за сегодня нервами, я шёл в ту пьяно галдящую квартиру. Какая-то полуголая девка открыла дверь и тут же ушла, не утруждая свой атрофировавшийся от всякой химической дряни мозг лишними вопросами. Я вошёл в туман пропитанного потом и скотством воздуха. В дыму, щипавшем глаза, нашёл хозяина, вручил ему «посылку». Он внимательно осмотрел содержимое и перевёл взгляд на меня.
– Новенький? Что-то раньше тебя не видел.
