Марина молча присела на лавку, по которой они только что топтались ногами.
– Прости, если заставила чувствовать себя неловко, – вдруг полностью овладев собой и вновь вернувшись к обычной своей сдержанной усмешке, заговорила Яна, – Я не хотела..
Злость, вспыхнувшая в единый миг, также быстро улеглась.
– Брось, пожалуйста. Но я никогда не видела тебя такой, если честно, даже не догадывалась…
– Знаешь, когда Пашка в прошлом году стал таскать из дома вещи, мы ни минуту не сомневались, что это временное помешательство, предки до сих пор уверены в этом.
– А ты?
– А я знаю. Забыла? – грустно улыбнулась Яна, – И теперь точно уверена, даже если я вдруг исчезну, конечно, обо мне вспомнят и поплачут, но совсем не так горько как будут в итоге оплакивать моего брата. Я – лишь взбалмошная самодурка, которую сложно понять и еще сложнее смириться с ее присутствием. Видите ли я слишком многого хочу от жизни, хотя ничего из себя не представляю. Нет, мне бы подумать о будущем, найти какого-нибудь идиота и уж свалить с их, родительской шеи. Понятное дело, в слух они такого не сказали пока…
– В тебе обида говорит.
– Наверное, – кивнула Яна, – только это ничего не меняет. Разочаровываться больно, но уж лучше, чем обманываться.
– По мне, так не лучше…
Вновь поднялся ветер, расшвыряв пожухлые, притихшие было листья, заодно оборвал с веток некоторые еще державшиеся. Небо заволокли набрякшие дождем многоярусные копны туч. Где-то вдалеке послышались первые грозовые раскаты.
Марина запрокинула голову вверх, всей кожей чувствуя скорое приближение проливного дождя.
– Справишься или нам придется промокнуть? – весело спросила Яна, окончательно отогнав от себя мрачные думы.
Вместо ответа Марина закрыла глаза, мысленно протянув руки в самую середину серой перины облаков. Плотное, похожее на скатанный в шар свежевыпавший снег, нечто неимоверно тяжелое.
– Нет, – коротко ответила она, медленно возвращаясь из накатившего в момент полусна.
Окружающие краски какое-то время еще казались серыми, Марина часто заморгала. Страха не осталось, ощущения невозможности происходящего тоже.
– Побежали домой, дождь будет сильным.
Яну не стоило уговаривать. Девушки со всех ног припустились к автобусной остановке.
Дождь лил как из ведра… Весь оставшийся день, весь вечер и всю ночь.
Марина стояла у заплаканного окна, пристально и бесцельно всматриваясь в расплывающиеся пятна света, отбрасываемые редкими фонарями. Они постоянно изменялись, от подрагивающих, сбившихся в кучу капель до ярких, режущих глаза проливных потоков. Из открытой форточки тянуло промозглой сыростью, дождь беспрерывно что-то шептал, что-то очень личное и важное, но ветер уносил смысл.
Девушка посмотрела на часы – половина четвертого. Надо было ложиться спать, не то, чтобы хотелось, просто надо. Кому надо, для чего? Ей ведь не нужно рано вставать…
В какой-то неуловимый миг она поняла Яну, поняла ее неадекватный восторг. Больше нет условностей, нет никаких надо. Они выше всех людских иррациональных идей. У людей нет и не будет выбора, они не могут не бояться – за здоровье, за будущее и себя. Ей же просто нечего бояться, по крайней мере, в этом таком знакомом ей мире.
– Не спишь? – промурлыкал запрыгнувший на подоконник Маркиз, – Поговорим? – из темноты сверкнули две фосфорические искорки хитрых кошачьих глаз.
– Подумал? Пойдешь со мной?
– Ты поверила, что я стану раздумывать, – кот выразительно фыркнул и это здорово было похоже на смешок, – Я все решил еще до того как ты захотела мне предложить, я ведь кот, я просто знаю. Я пойду с тобой.
