– Вот к примеру, сжигать себя после смерти, – невозмутимо продолжал Кэрсо-Лас, удобно устроившись на диване, – это ведь изобрели огневики, не хотели, чтобы с их трупами возились живые и взяли моду вспыхивать перед смертью. Правда, это было на заре времен, когда внутриземные представители огня еще помнили о своей силе. А что удумали смертные? Хотя вы наверно, лучше меня знаете…
– Сжигали на кострах ведьм, вдов и рабов, якобы обязанных и после смерти служить своим хозяевам, – вздохнула Яна.
– Да, а еще в знак протеста поджигают себя на площадях, – добавила Марина, – кстати, кремацию тоже они изобрели?
– Ну, кремация, это скорее мера необходимости, – пожал плечами Кэрсо-Лас, – на всех земли не хватило бы, хотя саму идею, огневики подкинули. Да и вообще в земной истории огневики расписались, пожалуй, побольше остальных. Оно и понятно, они сама страсть…
– А легенды? – вдруг осенило Яну, – например о Прометее?
– Переврано, все переврали, – улыбнулся Кэрсо-Лас, – коротка земная жизнь, коротка память смертных и велика их мечта о вечности, отсюда и богатство воображения…
– Так Прометея не было? – разочаровалась Яна.
– Был какой-то огненный, променявший вечную внешнюю сущность на мечту. Его потомки жили дольше и принесли не мало бед, мудрости и благодати смертным.
– Но печень ему никто не клевал? – Яна с видимым удовольствием сняла сапоги и протянула к камину ноги.
За резной решеткой полыхнули поленья.
– Надеюсь, ты не против?
– О, пожалуйста, – великодушно разрешил гостеприимный хозяин, – но какую печень ты имеешь в виду?
– Ясно, – Яна махнула рукой.
Марина сняла куртку и тоже присела на диван.
– Миф о Прометее не единственный, как я понимаю?
– Все великие мифы, легенды и сказки хоть на миллионную долю правдивы. Искажены подробности, факты, идеи, что уж говорить о помыслах и характерах героев подобных мифов, но что-то всегда реальность.
Марина привалилась к мягкому меху разметавшегося по спинке дивана плаща Кэрсо-Ласа. Теплый, а пахнет ледяным ментоловым холодком. Перед закрывающимися глазами вновь предстала прорезанная миллионами серебристых линий синева бездны и белые, похожие на мраморные, ступеньки убегали из-под ног, и громоподобный голос смеялся над страстями Прометея.
Марина заснула, уронив голову на плечо человека—ветра.
– Она спит? – удивленно спросил тот, разворачиваясь так, чтобы ей было удобнее.
Яна наклонилась над подругой, прислушалась к спокойному размеренному дыханию.
– Как сурок, – хихикнула она.
– В смысле спит крепко? – на всякий случай переспросил Кэрсо-Лас.
– Именно, именно. И честно сказать, меня тоже разморило, – для убедительности Яна широко зевнула.
– Ладно, отдыхайте, я забрал вас из вашей юдоли как раз в период статики.
– Это как?
– Долго объяснять, – поморщился Кэрсо-Лас, – достаточно сказать, что пока здесь не совершится полный цикл Парка, у вас на земле не пройдет и пяти минут. Цикл только пошел, так что…
– Цикл – это год, месяц, день?
– В переводе на привычное для вас исчисление?
Яна энергично закивала.
– Примерно что-то около пяти лет.
– Пять лет! – Яна аж присвистнула, – А у нас пять минут!
– Один год – одна минута, кажется так. Здесь время будете ощущать иначе. После цикла Парка, начнется цикл Калаэдэли, там сложнее – год за секунду, а следующая секунда за месяц…
Марина беспокойно заворочалась во сне.
– Ладно, пойдемте в гостиную, там диваны удобнее, – он легко, будто пушинку подхватил ее на руки и широким шагом направился к ныряющей в потолок лестнице.
