Венера задумывается, вспоминая свои ощущения и странный осадок в душе, возникший при пробуждении.
– Что он запретил мне лазить по развалинам, например, – говорит она первое, что вспоминает.
– Это разумно с его стороны, я бы тоже запретил. Еще!
– Ты мне просто завидуешь! Ты никогда не испытаешь того, что чувствую я, когда нахожу что-то интересное в каком-нибудь заброшенном бункере или пещере!
– Меня не тянет к такому экстриму. Тем более во всяких старых домах, которые ты так любишь, могут обитать неупокоенные души. Они способны взаимодействовать с восприимчивыми людьми, как ты. Привяжется кто-нибудь к тебе вот так, и будет сводить с ума, потом ты обратишься к немцу-психотерапевту, который не увидит духа, меня не окажется рядом, и он с чистой совестью поставит тебе диагноз и пропишет галоперидол.
– За психиатров, которые видят духов! – тут же выдает тост Венера.
– Рассказывай еще! – требует Паршин после того, как они выпили «за психиатров».
– Он мне рану вылечил, а она наяву исчезла, – произносит Венера, чувствуя, что пьянеет все больше и больше.
– А вот это круто! Что тебя тут не устраивает? Наоборот было бы хуже, – подмигивает он ей.
– Ну, еще он предлагал мне умереть ради него, а я отказалась, – равнодушно говорит девушка.
– А вот это ты правильно сделала! Он же тебя так проверял! Мне тоже подобное снилось, но с пояснением. Так вот, если бы ты согласилась, ты бы уже никогда не проснулась, он бы уничтожил тебя. Потому что если бы ты согласилась, он бы решил, что ты фанатик! Что ты готова на любую его прихоть, а зачем ему это? Там нужны только лучшие – Венеры, способные думать своей головой! – улыбаясь, поясняет Паршин. – Что еще расскажешь?
– А-а еще меня Святобор на шабаш пригласил, – хвастается она.
– Ну, съезди, может, познакомишься с колдуном или привезешь мне оттуда колдунью, – смеется Саша.
– Бабу Ягу, – кивнув, обещает ему девушка.
– Русалку.
– На уху.
– Ты ревнуешь меня к вымышленному персонажу? – Паршин смеется и делает глоток вина.
– Я никогда никого не ревную без причины!
– Конечно. Особенно, к русалкам.
– Ну, да, вообще-то, я иногда перегибаю. Поедешь со мной, а то одной мне страшновато?
– Постараюсь. А что значит «Святобор»? Он борется со святостью или за святость?
– Или на святках! – Венера с хохотом заваливается на диван.
– О-о-о! Да с тебя уже хватит, – он обнимает моментально затихшую подругу и прижимает ее к себе. – Что со мной сделает твоя Цербер Генриховна, когда увидит, что я тебя так напоил?
– Она же не узнает, – тихо отвечает блондинка, заглянув ему в глаза. – Чайку попьем, и я протрезвею.
– Ты ведь еще не торопишься домой, я надеюсь?
– Нет.
– Вот и хорошо! А когда уйдешь… – Паршин вдруг ощущает какое-то странное щемящее чувство, словно сердце, обвивая, сдавливает ледяная змея. – Главное, что бы ни случилось, не нервничай, и не оставайся надолго одна! Вера, у меня все-таки плохое предчувствие. Может, останешься у меня? Мне как-то боязно тебя отпускать.
– Все хорошо будет, ведь я уехала оттуда, – непринужденно улыбается она. – Саш тебе не о чем беспокоиться.
– Надеюсь, но если что, звони в любое время! – стараясь выглядеть веселым, говорит он.
– Договорились, – отвечает девушка.
Уже стемнело. Саша с Венерой теперь пьют крепкий чай. Слабая искра, вновь пробежавшая между ними, как напоминание о прошлой связи, гаснет без следа. Он провожает ее до остановки, где они и расстаются.
