«Здесь же живет Верка», – только и успевает подумать Паршин, как ноги сами несут его к четырнадцатиэтажному дому.
Александр пулей влетает на шестой этаж и останавливается перед дверью в квартиру Марины Генриховны. Тут-то его боль проходит так же неожиданно, как и появилась. Он некоторое время стоит, раздумывая, что делать дальше.
«Звонить? А что сказать? Вернуться потихоньку домой? Нет, не пойдет – пришел, так пришел», – рассуждает он.
Саша слегка касается двери, от чего она бесшумно приоткрывается. Решив, что это определенно ненормально, он заглядывает внутрь и хочет уже позвать хозяйку, но слышит какое-то шуршание, доносящееся из главной комнаты. Паршин вбегает в зал, но тут же замирает. На него своими огромными глазами смотрит Венера. Она сидит на полу, держа в одной руке пластину с какими-то таблетками, а в другой – стакан с водой. Еще одна пластина лежит перед ней на полу.
По бессмысленному взгляду девушки Саша моментально догадывается, что произошло. Подскочив к ней, он вырывает из ее руки таблетки.
– Сколько ты уже выпила?! – нервно кричит он.
– Восемь, – хрипло отвечает та.
Александр проверяет название лекарства на обратной стороне упаковки.
– Черт возьми! И знаешь же, чем травиться! Как давно ты их выпила? – возмущается он, тряся ее за плечи, словно желая разбудить.
– Только что, – вяло, произносит она.
Получив ответ, Саша хватает оставшиеся таблетки и бежит на кухню. Возвращается к Венере он уже с литровой кружкой полной воды.
– Пей! – командует он.
– Я столько не выпью, – страдальчески произносит она.
– В этом-то и смысл! Надо промыть желудок. Пей! – приказывает он, поднеся кружку к ее губам.
Промаявшись с медицинскими процедурами, Саша чувствует себя совершенно разбитым. Он устало падает на диван. Венера садится рядом, затем ложится на бок, кладет голову ему на колени, как на подушку, и поджимает ноги.
– Ну и денек! Я упеку тебя в «дурку»… навсегда… в палату с мягкими стенами, – тихо, с большими паузами шепчет он.
Лерснер молчит, устремив бессмысленный взгляд в одну точку.
– Что случилось? Почему ты пыталась отравиться? – спрашивает Александр, гладя ее золотые волосы.
Впервые, с момента того телефонного разговора, Венера начинает плакать. Но, несмотря на плач, остановить который ей никак не удается, она рассказывает о гибели друзей, о том, что должна была поехать с ними, о том, что в их смерти почему-то обвиняют ее.
– А я же предупреждал тебя, птенчик, не оставаться одной, – шепчет он, немного наклонившись к ее уху. – Где твоя тетя?
– Она уехала на сутки на семинар, – слабым хриплым голосом отвечает девушка.
– Ну, почему ты не позвонила мне, почему не позвонила Илюхе с Олеськой, Ромке, да кому угодно?!
– Бондари меня не любят, а Ромка говорил, что в ближайшее время будет в Туле.
– И что из этого?
– Какая разница: позвонила или не позвонила, ты же почувствовал, что мне нужна помощь? – бормочет она.
– Вера-Вера, а если бы я не пришел, а если бы дверь не была открыта?! – шепотом спрашивает он, понимая, что подруга не ответит на его вопросы.
– А дверь была открыта? – удивляется Венера. – Марина забыла закрыть, наверное.
– Представь, каково бы ей было, если бы ты умерла? У нее же никого, кроме тебя нет. А мне каково было бы? – сокрушается Саша, слегка приобняв ее. – Ну, почему ты не позвонила? Я бы сразу пришел, ты же знаешь!
Венера молчит, считая все эти вопросы риторическими.
