Параллельно система заканчивала процесс «возвращения» – по сути человека просто отключают из виртуального мира. Лицо мужчины искривилось. Секунда и глаза открылись. Тело его начало непроизвольно извиваться, биться ногами, агонизировать. Как те черви на асфальте.
Тело уже отвыкло подчиняться сознанию. Разум разучился воспринимать реальность.
Бу придержала мужчину, чтобы он не вывалился на мокрый асфальт. Дождь разбивался о плащ девушки, брызги летели в лицо мужчины из машины.
– Всё хорошо, друг, – сказала Бу.
Мужчина заплакал. Это как второе рождение.
– Где я? – завопил мужчина. – Я попал в ад?
Бу босила взгляд на Нео, который с завистью в угасающих глазах смотрел на неё.
– Можно и так сказать, – проговорила девушка своем клиенту. – Зато я сегодня поем.
В первые месяцы жизни в городе Нео учился всему в классах с другими новичками. Там были девочки и мальчики его возраста из совершенно разных стран – чёрные, белые, метисы, мулаты, христиане, буддисты, мусульмане.
Инженеры-учителя рассказывали им о том, как устроена система. Много сложных непонятных терминов, которые взрослые люди просто кидали им, не пытаясь объяснять.
Никто из учеников так ничего и не понял. Уже оказавшись в полях, как было принятно называть городские улицы Виртополиса, Нео узнал, что их никто и не собирался обучать. Если лет десять-пятнадцать назад сюда привозили подмастерий, чтобы учить их вирт-инженерии, выращивать новый интеллектуальный обслуживающий персонал (одним из таких людей был инженер, что привёз Нео сюда), то теперь в Виртополис свозили детей просто по привычке. По нелепой традиции, которую боялись отменить, чтобы не привлекать внимания государств, контролирующих город Виртополис. К тому же городу за это хорошо платили. ООН и другие некоммерческие организации, которые считали, что что-то контролируют в этом мире и в Виртополисе, в частности.
Реальность улиц оказалась куда безрадостнее. Всем было плевать на Нео и ему подобных. Сомалиец часто думал о своей странной судьбе: каждый раз, когда он оказывался в каком-то новом месте, лучшие деньки всегда уже были позади. Его родная деревня когда-то процветала, с каждым годом богатея за счёт пиратского промысла, но всего через несколько лет после рождени Нео всемирные силы захватили его страну и заперли всю его семью в концлагере.
В лагере ему рассказывали, что в былые времена (лагерь был построен ещё за несколько лет до этого для жителей других африканских стран) в лагере было приятно жить – кормили мясом каждый день, привозили все новые кино-новинки, даже были вирт-компьютеры за хорошее поведение. Когда же в лагере оказался Нео, выяснилось, что лагерь не рассчитан на такое количество «постояльцев». Мясо они видели раз в месяц и то – искусственно выращенное. Верования его семьи запрещали питаться таким мясом. Поэтому он больше питался бобами и сыром тофу.
И вот теперь здесь – в Виртополисе. Когда-то он мог добиться больших высот в этом городе, но не теперь. Теперь его могут оставить умирать прямо на улице истекающим кровью.
То, чем он и такие же дети, как он, тут занимались, учителя с издёвкой называли «Первой ступенью». В рамках обучения на этой «Первой ступени», ученики были обязаны ухаживать за людьми в машинах.
Разумеется, речь шла не о том, чтобы подтирать им задницы, пока они спят. Автоматика занималась этим исправно. Будущий житель Виртополиса не мог приехать без специально оборудованного автомобиля – с приёмником испражнений и боксом для подачи питательных субстанций.
