Собачья работа - страница 4



Мужчина был намного старше и годился парню в отцы, если не в деды. На вид лет шестьдесят, но крепок и силен. Коротко остриженные волосы (чтобы шлем надевать удобнее) были так обильно тронуты сединой, что хотелось отряхнуть этот снег. Иссеченное морщинами обветренное лицо. Небольшая бородка наполовину скрывала шрам на щеке. С кафтана совсем недавно спороли герб – княжеский, если верить его форме. Старый вояка, наверное, тоже ветеран. И – рыцарь, а не простой гайдук, состарившийся на службе.

Как дура, уставилась на него, а мужчина спокойно смерил меня пристальным холодным взглядом с ног до головы. Взгляд профессионала, ничего не скажешь! Точно так же смотрел вербовщик на призывном пункте. Вот только этот человек надолго задержал взгляд на моих ногах. Точнее, на…

– Вот это!

Мне показалось, или в таверне сделалось так тихо, что стал слышен шорох мелкого дождя за окном. Я уже знала, куда он смотрит. Знала потому, что они все смотрели только туда. За два года уже привыкла к косым взглядам соседей, но с чужим человеком всякий раз переживала боль и стыд заново. Почему не умерла? Почему решила жить дальше вот с этим?

– Протез…

Никто не знает, каких усилий мне стоило научиться выговаривать это слово.


– Не хочу! Не буду жить…

– Ты что говоришь?

– А что? Посмотри на меня! Урод! Обрубок! Калека… Задушусь!

– И думать не смей! Я запрещаю, слышишь?

– А ты мне не указ! Ты вообще кто такая? Лекарка? Вот и иди, лечи! А я…

– А я тебя не для того выхаживала, чтобы ты у меня в сарае удавилась…

– Не хочешь в сарае – уйду в рощу.

– Вот дура упрямая! Никуда не пущу!

– Пустишь!

– К кровати привяжу! Дверь запру!

– Да пошла ты…

– Не смей материться! Богиня-Мать накажет.

– Да и..! Хуже, чем есть, уже не будет! Убьет разве что… Так почему Она не сделала этого раньше?

– Потому, что Она тебя любит!

– Никого Она не любит, кроме Себя! Вот …

– Это ты от досады. Это ты не всерьез! Богиня-Мать, она не нарочно, прости дурочку упрямую!

– Пошла в…

– И это тоже не всерьез! Дайна, ну почему ты стараешься казаться хуже, чем есть?

– Потому, что я не буду жить!


Наемники, бывшие солдаты, старательно делали вид, что меня тут нет. Стыдились. Отводили глаза. Уже начали тихую беседу о чем-то своем. Их можно понять – как и всех остальных. Мужчина с одной рукой или ногой – все равно мужчина. Чей-то долгожданный муж, чудом вернувшийся с того света жених, сын или брат. А женщина с палкой вместо правой ноги – это… Я научилась переносить презрительно-жалостливые взгляды соседок – мол, бедненькая, вот как ее угораздило! Научилась не замечать их презрения – кому ты такая нужна? Но с каждым новым человеком это приходилось переживать заново. Вот как сейчас. Уши запылали, но я стиснула зубы. Я должна быть сильной. Мне надо где-то достать денег, расплатиться с Яницей за кров и заботу – и вернуться домой. К отцу, маме, младшим сестрам. Домой. И постараться наконец забыть войну.

– Меч хороший…

Негромкий голос отвлек от невеселых мыслей. Парень, оказывается, все это время рассматривал мое оружие, так и лежавшее на столе.

– Не вздумайте брать! – категорически отрезал седой.

– Почему? Он красивый… И старый! Ему лет сто, если не меньше?

– Сто двадцать, – вспомнила я семейную легенду. – Сто двадцать лет назад мой прадед впервые взял его в руки.

– Тогда он стоит больше двадцати злотых! Все пятьдесят!

– Нет!

– Но почему? Вам жалко денег? – Парень уставился на своего спутника.