«Раз спрашивают, значит, виноват», «дыма без огня не бывает», «то ли он украл, то ли у него украли, но что-то неприятное там было», – вот далеко не полный перечень поговорок, которыми руководствуется народная молва. Следовательно, я должен, просто обязан приложить все усилия, чтобы если уж возбуждать уголовное дело, то по серьезным к тому основаниям, а не подвергать попусту человека нервотрёпке, процессуальным мерам пресечения, финансовым расходам на оплату услуг адвоката или ставить его репутацию под сомнение среди знакомых, коллег и даже соседей по дому. Поэтому с ещё большим усердием я приступил к опросу второго оперативника.
Николай Петрович Мельников, оперуполномоченный, двадцати трех лет, не женат, оказался куда более разговорчивым и свои объяснения давал в дружеско-панибратской манере. Наверное, сказывалась близость наших возрастов, а может быть, отсутствие в кабинете Зосимыча, который впервые за два дня куда-то волшебным образом подевался, бросив на произвол судьбы свои нескончаемые документы и банку с окурками.
– Понимаешь, этот Антон Скрябин нам давно известен. Кличка у него – Корявый. Живет в поселке Нефтяников за сто двадцать километров отсюда. Имеет условно два года за угон. Сюда они специально с подельником приехали на подельниковой «Ниве». Утром в семь часов подъехали к офису сбербанка, там этот Корявый машину директора филиала вскрыл, ну а мы с Выхиным в теме были, «десятка» -то новая, знали, кто навёл, и дату угона знали. Ну мы его прямо в тачке и хлопнули, ну, то есть, задержали, значит. Он там сидел, замок зажигания уже разобрал и ложкой машину пытался завести, есть у них, угонщиков, такой метод. Ну он, естественно, бежать, ну мы его мордой… то есть лицом на капот положили. Напарник его уехал, конечно, соскочит, понятное дело, доказательств никаких, мы и задерживать не стали, Скрябин не дурак на себя групповое преступление вешать, ну и одного его слова мало будет для суда-то. Ты сам посуди, на кой нам его бить-то, или пугать, когда его с поличным взяли прямо в тачке-то. Нету никакого смысла, ну! – Мельников немного нервно пригладил непослушный кудрявый чуб.
– Когда привезли в РОВД, что потом было?
– А что потом, оформили по всем правилам и поместили в камеру временно задержанных.
– Запись в журнале у помощника дежурного есть? Я ведь проверю.
– Проверяйте, ваше право, – от волнения Мельников в разговоре периодически переходил то на «вы», то на «ты». Вероятно, не мог взять в толк, как себя вести с новеньким и молодым прокурорским «следаком».
– Потом что было, допрашивали его?
– Нет, на фига он нам сдался, следователя ждали нашего.
Угоны относятся к подследственности милиции, и этими делами занимаются следователи органов внутренних дел.
– Что, неужели даже побеседовать с задержанным не хотели, информацией какой-нибудь разжиться, с пылу с жару, так сказать?
Мельников посмотрел на меня уже по-другому, если не с уважением, то, по крайней мере, как на человека понимающего, но отрицательно покачал головой:
– Ну, чего там было говорить с ним, мы ж его знаем как облупленного, и что мамаша его адвокатша, чуть что, такой хай ведь поднимет, ну! Связываться – себе дороже.
Это было больше похоже на правду, чем гуманность и мягкость нашей доблестной милиции и звучало вполне убедительно. Я дал прочитать листок с объяснением оперативнику, он расписался, указав, что с его слов записано верно и им прочитано, после чего мы распрощались, и я вызвал для дачи объяснений самого виновника торжества, любителя чужого автотранспорта, гражданина Антона Корявого Скрябина.
