Саша подумала, что теперь не укажет точное место, где фура всмятку раздавила мамину машинку, красный фордик «фокус». А раньше оно ей даже снилось, во сне она гуляла там, и могла бы сориентироваться на местности в любой момент, хоть ночью, хоть днем. Когда Балаклея осталась позади, она почувствовала облегчение.
Небо нахмурилось еще больше, боковой ветер усилился, и солнечное утро сменилось на предгрозовое ожидание. В мае нет ничего устойчивого. Вообще в мире нет ничего устойчивого. Сегодня ты жив и полон надежд, а завтра лежишь, превратившись в кровавое месиво в сплюснутой консервной банке, и то, что от тебя осталось, вырезают автогеном. Вот так-то.
– Мам, хочется пить.
Ева положила ей на плечи свои худенькие лапки.
– До Смелы осталось совсем ничего. Оттуда до дома еще минут двадцать. Потерпите или будем останавливаться?
Саше не хотелось останавливаться, хотелось уже поскорее приехать. Хотелось оказаться лицом к лицу с тем, что ждет их в том доме, ведь ожидание казни хуже самой казни.
– Потерпим, – вздохнула Ева, положив подбородок на спинку Сашиного кресла.
– Ева, уберись, ты меня отвлекаешь.
Ей не удалось скрыть раздражения, и дочь послушно вернулась на свое место. Хорошая, послушная девочка. На самом деле, о такой дочери можно только мечтать. Она и сама была такой же послушной, хорошей девочкой. Только у бедняжки Евы нет такой чудесной мамы, какая была у нее самой первые пятнадцать лет жизни.
И тут ожил телефон. Ей показалось, что звонок заверещал оглушительно, в клочья раздирая плавную, укачивающую тишину салона. Ну и кто же из двоих? Саша взяла телефон в руки.
Лорик.
– Да, – сказала она в трубку.
– Привет! – пророкотала Лорик глубоким, успокоительным басом. – Выехали? Где вы уже?
– Почти в Смеле.
Лорик прожила с ними под одной крышей восемь лет и прекрасно знала, что беспокоить Сашу в данной ситуации не стоит. Она была здравомыслящей женщиной, лишенной излишней сентиментальности и иллюзий касательно окружающего мира. Единственной слабостью Лорика была ее работа, то есть дом и дети известной телеведущей Александры Качур. Своей семьи, кроме сестры, у Лорика не было, и ни что на свете не волновало ее так, как здоровье, душевное состояние и безопасность своих подопечных.
– У вас все в порядке?
– Да, Лора, у нас все в порядке. Чего ты хочешь?
Лорик лежала в квартире сестры в Борисполе, закованная в гипс. Меняя лампочку, она упала со стремянки и сломала ногу. Теперь единственным ее развлечением было считать взлетающие самолеты. Квартира сестры, куда четыре дня назад Саша самолично отвезла беспомощного Лорика, находилась совсем близко от аэропорта.
– Хочу, чтобы в Смеле ты заехала в супермаркет и купила еды для детей. Я успела вовремя? Ты не забудешь?
– Хорошо, что напомнила. Спасибо. Реально, вылетело из головы, а еды там наверняка нет. Ты же понимаешь, эти похороны… все так навалилось…
Про еду мамаше стоило подумать даже в такой ситуации, в любой ситуации, но она не подумала.
– Я понимаю, родная, понимаю, – в голосе Лорика слышалась теплота, которая могла бы растопить средних размеров айсберг.
– А ты там как? Сестра не слишком достает?
– Терпимо. Три недели продержусь, – пробасила Лорик.
– Дать им трубку? Хочешь с ними поговорить?
Уж она-то знала, чего Лорик хочет на самом деле. Разлука с близнецами даже в четыре дня, а плюс к этому вынужденное безделье уже изорвало ее вместительное сердце в клочья.
