Кору Ипсвич знали, как гениального фотографа. Каждый её снимок превращался в предмет высокого искусства. В профессиональном кругу она славилась тем, что умела поймать, так называемый, «золотой кадр».
Этому невозможно было научиться. Кора обладала даром от Бога. Золотым кадром суеверные фотографы называли особый, неуловимый миг реальности, который наполнен пиком природной красоты. Не все верили в то, что такой миг действительно существует. Поэтому многие под умением поймать золотой кадр понимали природный талант художника видеть прекрасное там, где другие его видеть не способны.
Но чтобы там не говорили скептики, для Коры Ипсвич «золотой кадр» был самой настоящей реальностью. Это состояние магического совершенства у каждой вещи или живого существа возникало лишь один раз в жизни и длилось от нескольких часов до нескольких месяцев, после чего уходило безвозвратно.
Фотография человека, сделанная Корой, становилась лучшим снимком за всю его жизнь. Никто больше не мог добиться лучшего кадра, чем это получилось у неё. С тех пор, как она завоевала репутацию «фотографа от Бога», её пытались заполучить самые могущественные торговые бренды. Снимок Коры Ипсвич, сделанный для рекламы, означал взрывной успех у потребителей. Ни один фотограф не стоил так дорого, как она.
Заказ для Коры со временем стал не возможностью заработать, а лишь поводом отыскать ещё одну драгоценную неповторимость. Искать людей в «золотом кадре» было не просто, поскольку это состояние приходило к человеку непредсказуемо и в любом возрасте. У кого-то расцвет красоты случался в шесть лет, а у кого-то в шестьдесят. Личность в период «золотого кадра» обладала необъяснимой притягательностью, причем внешность не имела никакого значения. Человек просто пребывал в идеальной гармонии с окружающим миром, и Кора могла это видеть. Каждое из живых существ в период магической фотогеничности прекрасно собственной уникальностью.
Другая тайна, известная одной лишь Коре, состояла в том, что сразу после снимка, состояние «золотого кадра» быстро рассеивалась. Кора успевала сделать ровно девять снимков. Все последующие кадры на её глазах начинали меркнуть. По этой причине она никогда не работала с моделью повторно.
Среди тех, кто ее знал, Кора Ипсвич слыла женщиной со странностями. Детство в приюте развило в ней слабость к шикарным особнякам, в которых можно было ходить голышом и вообще делать, что душе угодно, как богатой улитке в огромной раковине. Кора любила путешествовать, а потому оседала в одном месте не больше трех лет, после чего подыскивала себе новый дом. Последними ее местами проживания были Нью-Йорк, Сан-Франциско, Москва, Лос-Анджелес, и вот теперь она перебралась в поселок рядом с Хоуп-сити.
Несмотря на равнодушие к гонорарам, к тридцати двум годам чудачка с фотоаппаратом сколотила сказочное состояние. Деньги не могли испортить Кору потому, что она никогда не думала о них. Фотографии – вот была цель её жизни.
Кора никогда не умела и не стремилась окружать себя роскошью, если не считать огромных домин. Она не следила за фигурой, любила вкусно поесть, смотрела мультики про уток под игристое вино, а ее вес, как правило, не опускался ниже восьмидесяти килограмм. У неё не было близких друзей и она никогда не делала попыток сблизиться в романтических отношениях с мужчиной.
Окружающие делились для нее на две половины. Те, кто уже прожил «золотой кадр» и те, у кого он еще впереди. Кора жила в мире людей, но почти не знала этого мира. Вернее, она не хотела его знать.
